Осколок Империи

«Семь шестерок» стоял среди других клубов особняком. Номер его телефона был известен повсюду. Число его членов, само по себе немалое, было мало для организации такого масштаба. В клубе состояли короли, президенты, лауреаты Нобелевской премии. Никто не знал, где находится клуб. Зона умеренного климата — вот самый точный адрес. Джерриберри не знал случая, когда бы каким-то образом кому-то стал известен код телепортационной кабины «Семи шестерок».

Человеку, стоящему на той же ступени социальной лестницы, что и Джерриберри, требовалось особое нахальство, чтобы позвонить по номеру 6666666. Обучаясь искусству журналистики, Джерриберри выработал в себе необходимое нахальство. «Иди к истокам» — еще одна святая заповедь репортера. Иди к истокам, как бы высоко ни пришлось забраться; будь вежлив, будь готов долго ждать, но требуй своего и ни в коем случае не бойся, что отнимаешь время у большого человека.

Забавно: журналов давно не печатают, а профессию до сих пор называют журналистикой. И Конституция, которая раньше защищала «газеты», до сих пор защищает «прессу». Сегодня еще защищает, но законы меняются…

На экране появилось изображение. Физик Робин Уайт был зрелым человеком с громкой репутацией еще в то время, когда компания «Джамп Шифт» продемонстрировала первый пример телепортации. Теперь, двадцать пять лет спустя, это был чей-то добрый дедушка с розовой лысиной и круглыми, мягкими щеками, чуть обвисшими, как будто мускулы устали держать кожу. Единственный из основателей «Джамп Шифт», еще живущий на этом свете!

Он внимательно оглядел Джерриберри с головы до ног.

— Мне хотелось знать, какой вы, — и потянулся к выключателю.

— Я не виноват! — крикнул Джерриберри.

Палец Уайта был уже на выключателе.

— В самом деле?

— Я не виноват в том, что случился погром, и постараюсь это доказать.

Старик задумался.

— И поэтому вам понадобился я… Для чего именно?

Джерриберри, собравшись с духом, перешел в наступление.

— Я надеюсь, что сумею показать тесную связь погрома с существованием телепортационных кабин. Загвоздка в том, что я мало знаю о технике телепортации.

— Вы просите помощи у меня?

— Заслуга изобретения телепортационных кабин принадлежит практически вам одному, — прямо сказал Джерриберри. — Мгновенно вспыхивающие погромы, молниеносные бегства, неограниченная контрабанда… И вы хотите умыть руки?

Робин Уайт визгливо засмеялся, закинув назад голову и показывая великолепные белые зубы, явно вставные. Джерриберри гадал, согласится он или нет.

— Ладно, — сказал Уайт, — приезжайте ко мне. Погодите, что я такое говорю! Вам нельзя в «Семь шестерок». Давайте встретимся где-нибудь. В баре «Оранжери», в Нью-Йорке.

Джерриберри не успел ответить — экран погас. Как все быстро получилось, подумал он. Шевелись, идиот! Скорее в Нью-Йорк, пока старик не передумал.

В Нью-Йорке приближался час коктейля. Полированные столы, приглушенный свет, электрические блюда с бутербродами по-шведски, на палочках. Джерриберри прихватил несколько штук: он с утра ничего не ел.

Робин Уайт был одет в серый комбинезон с длинными рукавами и воротником-капюшоном. Капюшон играл всеми цветами радуги, как разлитая по воде нефть. Крик моды, правда, с небольшим отступлением: такой комбинезон должен плотно облегать тело, а на докторе Уайте он сидел свободно, даже мешковато, подчеркивая мешковатость фигуры. Так, конечно, удобнее. Уайт прихлебывал молоко из стакана.

— Я потихоньку отхожу от своих грехов, — сказал он. — Вот, решил отказаться от спиртного. Впрочем, я еще не окончательно бросил. Бросаю… Наверное, поэтому поддался на вашу антирекламу. Я могу говорить с кем угодно. Как вас зовут?

— Барри Джером Янсен.

— Вы не поняли. Меня зовут Роби, а вас?

— А-а-а… Джерриберри.

Уайт засмеялся.

— Ну нет, таким словом[1]! Можно я буду называть вас Барри?

— Конечно, сэр!

— Что вас интересует?

— «Джамп Шифт» большая фирма?

— Н-ну, не маленькая. Какими единицами вы измеряете фирмы?

Джерриберри, до сих пор мучившийся вопросом, не издеваются ли над ним, перестал мучиться.

— Сколько моделей телепортационных кабин вы выпускаете?

— Трудно сказать. Три для общественных нужд. Еще с десяток для космонавтики. Мы еще не пустили их в серийное производство, испытываем. От космической промышленности одни убытки. Мы покрыли бы их, начав массовый выпуск кабин или кораблей космической телепортации. У нас в проекте корабль, который может телепортировать груз на любой приемник.

— Вы сказали: три модели для общественных нужд, — напомнил Джерриберри.

— Ах да, за последние двадцать лет мы выпустили более трехсот миллионов пассажирских кабин. Есть еще грузовые кабины общественного пользования. Третья модель — огромная передвижная кабина для транспортировки больших грузов, требующих осторожного обращения, — таких, как сборный дом, ракетный ускоритель или живой синий кит. С помощью трех наборов вертолетных строп груз можно доставить в любое место. Я, когда увидел, не поверил, — Уайт хлебнул молока. — Учтите, я отошел от дел. Да, я председатель совета директоров, но делами заправляют молодые… На заводах я вовсе не появляюсь.