Осколки времени

Она протягивает Кэтрин конверт из плотной бумаги:

– Здесь еще какой-то странный дневник, написанный по-гэльски, насколько мы могли судить. Я должна оставить вам это и копию фотоальбома, который они передали моему деду, а я передала…

– Кейт, – говорю я, глядя на конверт, торчащий из фотоальбома. На нем мои инициалы, ПКП-К, написанные на лицевой стороне.

Дженнифер смеется и качает головой:

– Клянусь, ты, должно быть, перевоплотилась. Ее звали точно так же. Да, и еще кое-что… я не знаю, вспомнишь ли ты вообще эти вещи, Кэтрин, но они, должно быть, нравились тебе в детстве, – она оглядывается, чтобы посмотреть, занят ли Коннор. Он стоит, прижав свои крошечные ладошки к стеклянной двери патио, и смотрит на остальных, сидящих за столом для пикника. Она поднимает цепочку с тремя ключами ХРОНОСа. Затем быстро опускает их обратно внутрь. – Не позволяйте Коннору увидеть то, что в этом конверте, потому что он устроит истерику из-за того, что я их отдаю. Я не знаю почему, но он очарован этими подвесками. Буду честна – я думаю, что они уродливы. Но Коннор всегда любил играть с ними, а не с моим телефоном.

Она закрывает конверт и протягивает его Кэтрин, затем подхватывает Коннора на руки.

– Вы уже ужинали? – спрашивает Кэтрин. – Мы бы очень хотели, чтобы вы присоединились к нам. У нас полно пиццы.

– Пи-да. – Коннор выглядывает в патио, а потом снова смотрит на мать.

– О боже мой! – Дженнифер смеется. – Боюсь, вы произнесли волшебное слово. Теперь вы от него никогда не избавитесь.

Кэтрин открывает дверь, но я задерживаюсь:

– Я выйду через минуту, Кэтрин.

Я ныряю в гостиную и открываю конверт. Письмо внутри – всего лишь одна страница, написанная моим собственным почерком, хотя без тех маленьких завитушек, которые я люблю добавлять.

2 марта 1969 года

Если ты держишь это письмо в своих руках, значит, все сработало. Мы пересматривали наш план каждые несколько лет… сначала оставили ключи у нашего адвоката, а потом, когда появились дети и внуки, решили оставить их в семье. Мы также переписывали это письмо каждые несколько лет, добавляя одни детали и отбрасывая другие. Кажется, что с каждым разом оно становилось все короче, потому что в итоге все эти фотографии в альбоме рассказывают нашу историю.

Я впервые пишу эту записку без Кирнана. Он еще жив, но его память с каждым днем становится все слабее. Он узнает меня, узнает детей, но путается, особенно только проснувшись. Сегодня он коснулся моего лица, улыбнулся и сказал: «Шрам наконец-то исчез», так что я знаю, он думал о тебе.

Кирнан много думал о тебе первые несколько лет. Признаюсь, сначала я немного ревновала, пока он не сказал мне, что я лучше целуюсь.

Она добавляет подмигивающий смайлик в конце – я готова поспорить, что она была первой, кто использовал эмодзи.

Знаю, что для тебя не прошло нисколько времени. Ты еще молода, и у тебя вся жизнь впереди. Я лишь надеюсь, что она будет такой же счастливой, как и моя, и что однажды ты будешь держать в руках книгу с воспоминаниями, подобную этой, хотя, думаю, ты будешь кликать по картинкам. Это одна из тех вещей, по которым я все еще скучаю. Мы дожили до изобретения радио и, наконец, до телевизора, но до iPad нам не продержаться.

Кирнан передает тебе свою любовь – и, наверное, я не против. Передай моей маме, папе и Кэтрин.

Кейт