Осколки разбитой кружки

– Арти, мы идем? – выкрикнула Лейла, фамилию которой Аран не помнил. Ее практически всегда можно было увидеть с Артуром, и по общим теориям они были парой, хотя точно этого утверждать никто не мог из-за того, что Гард всегда был в окружении как минимум трех девушек и не всегда сокурсниц.

Гард ничего не произнес. После еще двух секунд он наконец скользнул слегка надменным взглядом в сторону, перешагнул через вещи Арана и не спеша направился к Лейле и ожидающей его группе почитателей. Аран мрачно проследил за ними, но задержал взгляд на правой руке Гарда. Закинув наискось через голову свой черный портфель, левую руку он сунул в карман брюк, задрав с одной стороны подол кашемирового полупальто, но в правой руке он прокручивал пальцами шариковую пластмассовую ручку Арана.

Толкнув дверь в подвальное помещение, он моментально прогрузился словно в уютную изолированную сферу с приглушенным светом, с запахом картофельных чипсов и сигарет и со странной, но успокаивающей музыкой. Почему этот бар стал прибежищем для Арана, он и сам толком не знал. Но с того самого дня, как он открыл для себя это местечко в подвале дешевого отеля, он навсегда отказался от всех заведений, в которых бывал раньше. Возможно, дело было в музыке, играющей в этом баре. Здесь ставили иногда диски, но чаще винил, чего уже не так часто услышишь. Аран никогда не разбирался в музыке, у него не было любимых исполнителей или стилей – в отличие от Овида, который по праву считался главным меломаном в семье Рудберг, – но на интуитивном уровне он ощущал, что музыка, играющая в этом баре, имеет особые свойства. Для начала, он не мог в уме воспроизвести практически ни одной мелодии и песни, которые слышал – настолько сложными и разнообразными они казались. А потом, не зная ни имен исполнителей, ни названий композиций, он уже убедился, что музыка именно в этом заведении его успокаивает и довольно часто совпадает с его душевным состоянием. Возможно, именно поэтому первое, что он заметил, как только появился в дверях бара, было то, что в эту минуту музыка была живая.

На импровизированной сцене в самой глубине зала за пианино сидела девушка и одной рукой вела соло под аккомпанемент ударника, который ненавязчивым фоном стучал кисточкой по тарелке. Их простой дуэт был настолько гармоничен в мелодии, что они импровизировали в композиции, даже не глядя друг на друга. Ударник вел ритм с закрытыми глазами, расслабленно и, будто не играя, а слушая их собственную мелодию. А на лице девушки время от времени проскальзывала улыбка, должно быть на особо звучных аккордах. Аран застыл на входе, зацепившись восхищенным взглядом за музыкантов, и только несколько секунд спустя заметил с краю на сцене еще одну девушку, разбирающую штатив с микрофоном.

– Котик, а захватишь, пожалуйста, еще и стойку? – громко сказала вторая девушка, и из двери с табличкой «Только сотрудникам» вышел еще один музыкант и подошел к ней, одарив ее мимолетным поцелуем:

– Да с удовольствием, солнце.

Он взял стоящую в углу гитару, прихватил штатив с микрофоном и снова скрылся за дверью.

Аран прошел внутрь и сел за барную стойку с самого края. Заказав себе пиво, он снова кинул взгляд на сцену, откуда два музыканта уже переносили ударную установку в подсобное помещение, и заметил официантку, которая со смехом о чем-то переговаривалась с двумя девушками. Он сразу ее узнал, потому что часто попадал на ее смены. Она стояла с пустым подносом в руке, уткнув его в свой бок, и с улыбкой кивала пианистке.

В баре стало непривычно тихо, когда музыканты перестали играть, и Аран тут же почувствовал дискомфорт при особо отчетливом звоне посуды или звучном кашле посетителей. Теперь было даже слышно шаги официантки.

Рядом за барной стойкой появился один из музыкантов и дал «пять» бармену:

– Ян, сделаешь нам чая, пожалуйста?

Аран с некоторым удивлением искоса взглянул на соседа.

– Без проблем, Серж.

– Кристи, ну надо больше Лину Хорн! Ты же ее раза три уже ставила! – неожиданно выкрикнул музыкант шутливым тоном, и до Арана донеслись звуки песни из колонок проигрывателя. Он проследил взглядом до музыкальной установки и увидел, как официантка подпевает с чехлом из-под пластинки в руках:

– Я лучше буду одинока, чем счастлива с кем-то еще!

Не глядя в ответ на музыканта, она лишь с улыбкой отрицательно подвигала пальцем, положила картонный чехол рядом с проигрывателем и направилась к столику забрать пустые бокалы мартини.

– Вы здесь играете? – вдруг спросил Аран, удивившись своему собственному вопросу, вернее, тому, что он что-то вообще спросил у другого человека. Однако музыкант вежливо посмотрел на Арана и спокойно ответил без тени снобизма, которым иногда страдают выступающие на сцене местные звезды:

– А, да. Мы здесь по средам и четвергам с семи до девяти.

– Да? Буду знать. Я всегда хожу сюда, но только обычно позже прихожу.

– Понятно. Тоже ценитель хорошей музыки?

– Э-э, ну… музыка здесь хорошая, да.

Он выпил немного пива и снова удивил себя собственным голосом:

– Я – Аран.

– Серж, – ответил музыкант и протянул руку для пожатия.