Осколки разбитой кружки

Он проснулся слишком неожиданно. Резко поднявшись на кровати от испуга, что проспал или что что-то случилось, он тут же ощутил головную боль. Так просыпаться вредно для здоровья, решил Аран, вскочив на кровати, как сумасшедший, и тут же осознав, что его разбудили лишь смешанные звуки орущего будильника, стука в дверь его спальни и остатков голосов его сновидения. Он тут же вспомнил, что ему приснился сидящий на троне Новак, который хохотал во весь голос, и Нэт Гоббинс позади профессора, поправляющий очки и грозящий пальцем. Простонав, Аран снова упал на подушку и зажмурил глаза от резкой боли в висках.

– Аран, встаешь, спрашиваю? – крикнул Овид уже из кухни.

– А разве есть выбор? – тихо пробормотал он себе под нос. – Даже проспать не дадут толком.

Стоя в ванной перед зеркалом с бритвой в руке, методично проводя лезвием по правой щеке, Аран устало рассматривал свое лицо. Чуть бледное, с темными кругами под глазами, с застывшим выражением равнодушия. Он попытался улыбнуться, и от этого действия он почувствовал непривычное напряжение в скулах и вокруг губ. Его лицо совсем отучилось улыбаться. Скользнув взглядом до своих растрепанных волос, он поймал себя на мысли, что не мешало бы подстричься. До того, как они с Овидом съехали на съемную квартиру, волосами сыновей занималась мать семейства. Однако типично еврейские кудрявые волосы Овида по мнению Арана подстригать всегда было легче: кудри сглаживают или маскируют неровности стрижки. На прямых густых волосах Арана часто можно было заметить ряды ровного разреза ножниц. Возможно, по этой причине у него и появилась привычка все время взлохмачивать свои волосы, чтобы они просто торчали во все стороны и чтобы никто не догадался, что подстригала его мама.

Придя к выводу, что парикмахерская может потерпеть еще недельку-другую, он умыл лицо и вышел в кухню.

Все слишком привычно, слишком знакомо. Тот же завтрак, та же улица, тот же маршрут, разве что увеличившаяся на единицу дата дня. С сигаретой во рту он простоял у входа в университет до самой последней минуты, максимально оттягивая момент учебы, пока не начал моросить слабый дождик. Заметив Лору и Бейб, направлявшихся к зданию, он выбросил сигарету в урну и присоединился к девушкам:

– Как делишки?

– Аран, чтоб тебя! Ты вчера так и не появился больше! – возмутилась Лора, когда он поравнялся с девушками.

– Неужто я пропустил что-то даже более интересное, чем мое выступление?

– Из-за тебя Новак был потом не в настроении, и нам всем досталось!

– Правда, – подтвердила Бейб, – он к каждому дебату потом прислушивался и встревал с вопросами. Гарду так вранье простили.

– Дебатам, а не дебату, – бездумно поправил ее Аран. – О, кстати, а про столовку вчера никто ничего не говорил?

– А что с ней?

– А, ничего, значит.

Все лекции Аран дрейфовал в своем пустом от мыслей сознании. Время от времени он чувствовал, что сидящая по соседству Лора начинает что-то конспектировать, и заставлял себя прислушиваться к преподавателю Правоведения, но лишь с тем, чтобы минуту спустя снова погружаться в туманный ступор. Даже во время перерыва он не стал по привычке сбегать из кабинета раньше всех, а уронил голову на руки, ожидая, когда проходы освободятся, и он сможет в одиночестве покинуть аудиторию. Несколько студентов все еще копошились на своих местах, когда Аран решил, что больше не в силах высидеть в аудитории ни минуты, и поднялся со своего места. Уже в дверях он закинул расстегнутый рюкзак за плечо, но лямка порвалась, и все его вещи рассыпались по всей округе, напомнив Арану большой снежный ком, который они с Симом пускали с горы, чтобы он, докатившись донизу, врезался в дерево и грандиозно разлетался на части в разные стороны. Глядя на сигареты, канцелярию, тетради и учебники, разбросанные по неровному периметру, он развел руки в стороны, ударил себя по бокам и громко возвестил:

– Ну твою жешь ты…!

Но затем резко набрал воздуха и, не закончив ругательства, молча выдохнул, обреченно нагнулся и стал собирать свои вещи в порванный рюкзак. Спихивая все резкими движениями, он про себя пытался подобрать подходящее слово для такого невезения. Ему показалось, что позади него кто-то нагнулся, чтобы что-то поднять. Не желая, чтобы ему помогали, все еще стоя на коленях, Аран повернулся и поднял голову. Артур Гард стоял в дверях перед Араном и задумчиво смотрел на него сверху вниз. Его лицо не выражало никаких эмоций, лишь намек на его привычное высокомерие и скуку проглядывался в его глазах. Не зная, ожидать ли от этой встречи новой потасовки после вчерашнего, Аран на всякий случай постарался стереть эмоции защитной агрессии, но почувствовал, как слегка стиснул зубы. От него не ускользнуло, что брови Артура Гарда чуть дрогнули и недовольно нахмурились, но ни один из них не произнес ни слова. Гард не смотрел ни на вещи Арана, ни даже на него самого, но был прикован взглядом к его глазам и нахмурился еще сильнее.