Осколки разбитой кружки

Он пытался вспомнить тот день из прошлого в самых мельчайших деталях. Даже когда они распрощались с Симоном, и Аран направился на свою подработку, он какой-то частью своего сознания цеплялся за давно ушедшие события, будто пытаясь найти то, что когда-то потерял. Что-то очень важное. Ему хотелось узнать, как так получилось, что в противовес собственным принципам и убеждениям сегодня он медленным, но уверенным шагом продвигается по пути, который сам находит для себя ненавистным. Что же он действительно делает на юридическом факультете? И пусть сегодня высмеивали Нэта Гоббинса, но Аран признавал, что Нэта никогда не будут высмеивать за то, что он не на своем месте. Он хотя бы к этому стремился, посвящал всего себя учебе и своему будущему в адвокатском деле. Арану же там действительно не место. И ему хотелось понять, как так получилось, что он оказался там, где никогда быть не хотел.

Он взъерошил свои волосы. Эта привычка была у него с тех самых пор, как он себя помнил. Вновь поднявшийся ветер присоединился к привычке Арана и растрепал волосы еще сильнее. А потом, словно передумав, взлетел к деревьям и сорвал сухой лист тополя и, подкидывая его и играя с ним, понес в своих невидимых руках прямо на тротуар. И снова передумал в самый последний момент, подкинул лист и толкнул от себя к обочине. Лист мягко коснулся асфальта рядом с ботинками Арана. Листопад. Что-то было в этом очень знакомое. Аран вновь остановился, как уже останавливался сегодня утром, окруженный желтыми листьями, и посмотрел на замерший на дороге сухой лист тополя. Он сморгнул и на какое-то мгновение увидел поношенные грязно-красные кроссовки. Такие он носил в двенадцать лет. Словно переносясь в прошлое, Аран снова стал двенадцатилетним мальчишкой, стоящим на тротуаре и смотрящим на сорванный лист. Даже его дыхание и сердцебиение будто вспомнили тот день и стали повторять прошлый ритм, а тело вернуло себе забытые движения. Не отдавая себе в этом полного отчета, он медленно нагнулся, аккуратно взял лист двумя пальцами и высоко поднял желтого незнакомца, как когда-то делал это в двенадцать лет. Машины проносились по мостовой, прохожие мчались мимо по тротуару, и даже лист тополя тревожно трепыхался в пальцах, а Аран замер на обочине, пытаясь сквозь лист разглядеть солнце. Всю свою жизнь Аран сознательно пытался перестать думать о прошлом, желая забыть все те ссоры и неприятности, причиной которых всегда становился он один, но сейчас он нарочно пытался вернуться в своей памяти назад, чтобы найти то, что потерял. Что-то, чего он пока сам не знал.

Аран вздрогнул от неожиданно резкого и громкого звука. Машина неслась прямо на него, без остановки ему сигналя. Он понял, что незаметно ступил на дорогу, и скорее отскочил назад к обочине. Сердце сильно билось в груди, и он услышал, как водитель машины что-то выкрикнул ему через стекло. Аран коротко выдохнул и на секунду закрыл глаза. Он вновь посмотрел на свою руку, но в ней уже не было листа. Вернувшись к реальности, он вновь направился на свою работу.

Пять дней в неделю Аран подрабатывал в нотариальной конторе, в канцелярском отделе, разбирая документы и корреспонденцию, а по большей части официально оформляя заявки клиентов и ответные письма компании. Каждый раз Арану приходилось проходить через стопки письменных людских разбирательств, ругани, официальных жалоб, но самое худшее в этом было то, что Аран не ненавидел такую работу, а просто потерял к ней всякий интерес. Он настолько устал от постоянных разборок среди людей: сначала в теории на учебе, а затем и в реалии на работе, – что он даже злиться больше не мог. Когда человека что-то злит в его занятии, у него иногда появляется стимул что-то изменить: или в самой работе, или в себе. Но для Арана его подработка являлась апогеем монотонной рутины всей его жизни, когда уже не хочется ничего менять, и ты просто принимаешь решение смириться. И тогда будто сдаешься. Возможно, сейчас его сознательные попытки вернуться в прошлое, чтобы понять причину настоящего, были последним доказательством, что, пусть он уже и на коленях, но все же еще не повержен.

В девятом часу вечера он поставил на последнем конверте штамп «Архив», вложил его в общую папку и выключил настольную лампу. Голова гудела, а глаза болели от постоянной концентрации и чтения. Он вышел на крыльцо и закурил, не зная, куда податься. Ему не хотелось идти домой, но усталость от событий за этот день удерживала его от желания скрыться в баре или просто бесцельно шататься по улице в такую промозглую погоду. Полностью докурив сигарету, все еще стоя на том же крыльце, Аран обреченно вздохнул и направился домой спать.