Осколки неба

— Я тоже так думаю. Сейчас мы его и продегустируем…

Торт действительно оказался безумно вкусным, черносмородиновым, и Лиза, наевшись, набралась смелости, чтобы тихо спросить:

— Я тебя обидела?

Володя улыбнулся, фыркнул.

— Нет, конечно. Не бери в голову, я просто, когда голодный, автоматически злой. Вот о чем я хотел поговорить… Завтра я останусь в больнице, поэтому попрошу Машу проводить тебя до дома. Может, она и ночевать останется, посмотрим, поговорю. И с понедельника буду забирать тебя с работы на машине. Пятнадцать минут мне до вашего офиса, так что каждый день в шесть пятнадцать возле выхода я тебя жду.

Лизе стало так неловко, просто ужас. Она втянула голову в плечи и пробормотала:

— Господи, да не нужно…

— Нужно. — Отрезал Володя. — Сегодня коленки, через неделю еще что-нибудь. Я бы попросил у тебя адрес этого… — Послышался скрип зубов. — Но ты же не дашь. Да и не уверен я, что это не усугубит ситуацию. Так что пока поступим подобным образом, а там посмотрим.

Лиза открыла рот, чтобы вновь начать возражать… и почти сразу закрыла.

Бесполезно ведь.

Да и, по правде говоря, на самом деле она испытала облегчение, услышав это Володино предложение — ужасно боялась еще раз столкнуться с Денисом, а если он увидит, что она не одна, не подойдет.

Поэтому Лиза промолчала, разрываясь от противоречивых чувств — облегчения и стыда за это облегчение.

Но первое все же было сильнее.

Лиза думала, что не уснет вообще — все-таки день, точнее, вечер, был ужасный, — но Володя поставил музыку, рядом лег Тутанхамон, который оказался горячим-прегорячим, словно печка, — и она, расслабившись, вскоре задремала.

А Володя в это время, закрывшись на кухне, набрал Машу.

— Просьба у меня к тебе. Я завтра дежурю. Проводи Лизу до дома, ладно? Если хочешь, оставайся ночевать. Даже лучше, чтобы ты осталась, а то я думаю, ей одной страшно будет.

— Ого, — пробормотала сестра. — Вот это просьбы. Ты там не влюбился?

— Маш… — Володя закатил глаза. — Не начинай. Жаль мне ее до ужаса. Что же за гад ее…

— Он по пьяни.

— Понятное дело, что не по трезвости. Но это без разницы, Маш. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, знаешь ведь? Не должен мужчина, даже если пьяный, женщину трогать. Это в крови должно быть, с молоком матери впитаться.

— Не все у нас такие рыцари, как ты. Кате ты про Лизу сказал?

— Нет еще. Она, как узнает, сразу примчится, а сейчас это лишнее. Лизе бы успокоиться. Не знаю, что я еще могу сделать…

— Я бы тебе сказала, — протянула Маша иронично. — Но ты мне за такое уши надерешь.

— Да ладно, не надеру. Что там?

— Клин клином вышибают.

Володя несколько секунд молчал.

— Плохая шутка. К ней даже прикасаться нельзя — закаменеет.

— А хочется, да?

— Маша…

— Ой, да перестань, ты же со мной разговариваешь, а не с Катей. Подумай, короче. Надо бы из Лизки этот страх вытр…

— Маша.

— Хы-хы. Молчу-молчу, не пыхти так. Завтра провожу, не волнуйся, и с ней на ночь останусь. Мне ее тоже жаль… не меньше, чем тебе.

ГЛАВА ПЯТАЯ

— Лиза. Лиза, вставай.

Она открыла глаза, потянулась и удивленно прислушалась — Володя скакал по квартире, как конь, и топот стоял знатный.

— Я проспал. Черт, отложил будильник, опустил голову на подушку — и проснулся только через полчаса. Хоть тебя не подвел. Иди в ванную, я уже зубы почистил, помоюсь тогда… потом как-нибудь.

— Нет-нет, ты что, — Лиза приподнялась, села на постели, но, поняв, что Володя не может ее слышать — он уже убежал на кухню, — встала, надела халат и пошла туда.

Он что-то открывал, стоя у стола к Лизе спиной, и ее неожиданно накрыло, но не страхом, а чем-то другим.

Володя был в шортах, без футболки, и Лиза рассматривала его спину, ощущая странное смятение. Ей нравилось. Хотелось смотреть еще. И даже коснуться. Было интересно, насколько эти мышцы твердые…

Но Володя вдруг обернулся — в руках у него была упаковка творога, видимо, он собирался положить ее в холодильник, — и Лиза вспыхнула, застуканная на месте преступления. Охнула, сделала шаг назад, а потом вообще побежала в ванную, забыв про все, что хотела сказать.

Сердце колотилось — вот-вот выскочит. Она слышала шаги — Володя прошел к холодильнику, открыл его, закрыл и загремел посудой.

Никогда раньше она не замечала ничьей привлекательности, кроме привлекательности Дениса. Так что же сейчас с ней происходит? Да еще и после… после…

Лиза зажмурилась, помотала головой. Это казалось ей абсурдом — стоять, рассматривая голую мужскую спину после того, что с ней случилось в воскресенье. Да и чью спину. Володи. Человека, который не видит в ней женщину — только побитую собаку. И не сможет увидеть. Он ее жалеет, ни в чем не винит, конечно, но желать девушку, которую до тебя кто-то изнасиловал… это невозможно. Как любить прокисшее молоко или протухшее мясо.

Она испорченная.

Когда Лиза вышла из ванной, Володя уже был одет и сидел на скамейке в коридоре, завязывая шнурки. Поднял голову и сказал так спокойно, словно двадцать минут назад ничего странного не произошло:

— Как доберешься до офиса, напиши. Договорились?