Осколки

– Пока не пояснишь, какую вещь имеешь в виду, не смогу решить, отдавать или нет. А кроме того… – Меня посещает внезапное озарение: – Не припомню, чтобы хранил чужое имущество. Все, что у меня есть, принадлежит только мне.

– Ты не посмеешь!

Оставляю грозный вскрик без ответа. У меня тоже есть пределы, как Мэй не понимает? Пределы терпения и понимания. Спираль поступков, похожих друг на друга, как капли воды, не должна стать бесконечной, решающий рубеж пройден. К тому же… Не зря в народе говорят: «Что в лапы дракону попало, то пропало»!

– Отдай! Я прошу.

Напоминаю:

– Право на просьбы ты потерял вместе с «искрами».

– Я был вынужден!

– Неужели? Ты сам сделал выбор.

– У меня не было выбора!

Приоткрываю один глаз, чтобы полюбоваться на разрумянившиеся от гнева щеки Мэя:

– Скажи честно: ты не хотел умирать.

– Да, не хотел! Я не мог, не имел права тогда умереть!

– Почему же теперь недоволен? Ты добился поставленной цели теми средствами, что подвернулись под руку.

– Твоими средствами!

– Я всего лишь предложил. Ты воспользовался. Но правил игры это не отменяет.

– Я не собираюсь играть по этим правилам!

– И не надо. Потому что партия давно окончена.

Он осекся, захлопав ресницами:

– Не отдашь?

А сколько в голосе разочарования… Интересно, на что рассчитывал эльф? Вспоминал наивную уступчивость и полагал, что все будет по-прежнему? Нет, длинноухая моя радость, прошлое благополучно завершило свое существование. Мне нужно было меняться, и я изменился. Не в лучшую сторону? Так тоже бывает. Но зато теперь знаю, как следует поступать, особенно с капризными детьми, – нужно ограничивать их свободу.

– Нет.

Черты идеально красивого лица заострились, мигом растеряв нежную привлекательность, а мне вдруг подумалось: и что дальше? Он набросится на меня? Вырвет «искры» силой? Не припомню, чтобы подобное поведение вписывалось в рамки старых обычаев, однако Мэй далеко не всегда придерживается традиций своих соплеменников. Может, надо начинать опасаться?

– Отдай.

Почему он настаивает так упорно? Сначала старался всучить мне хрустальные висюльки, теперь загорелся желанием заполучить их обратно. А, наверное, все дело во мне: эльф догадался, что я каким-то образом связан с Драконьими Домами, и поскольку дядин пример навел племянника на не самые добрые мысли, Мэй желает уничтожить даже тень наших отношений. Значит, Стир’риаги ответил на вопрос именно теми словами, которые я с удовольствием забил бы ему в глотку… Что ж, не повезло. Но если потерпел поражение на одном поле боя, глупо дарить противнику победу на другом.

Мое молчание было истолковано превратно, эльф скривил тонкие губы.

– Хочешь, чтобы я умолял? Может, прикажешь встать на колени?

Он не понимает, насколько смешно выглядит со стороны, и не дает объяснить всю бессмысленность спора. Зачем я вообще связался с lohassy? В памяти проснулись мамины склонности и предпочтения?

Эй, что это он делает?!

Пока я мысленно рассуждал о причинах собственной глупости, Мэй глубоко вдохнул, закусил губу и бухнулся коленями в пол.

Доигрался… Переход словесной дуэли в сражение высокопарных жестов означает, что ее участники недостаточно опытны и умелы. Я мнил себя успешным дуэлянтом, но на поверку оказалось, что прямолинейная наивность зачастую достигает цели быстрее, чем самый хитрый финт. И как действовать теперь? Сдаться, полностью признав поражение и потеряв последнее влияние? Упорствовать дальше, рискуя окончательно обосноваться в представлениях эльфа как негодяй и мерзавец?

– Кхм! – Звучит требовательное покашливание. – Дверь была открыта, но все равно должен спросить – мне будет позволено войти?

– Разумеется. Я жду вас, мастер Гедрин.

Эти шаги в отличие от эльфийских звучали гулко и нарочито тяжело, зато остановить гномий натиск за все времена существования удавалось только панцирной пехоте, да и то лишь ее отборным подразделениям.

– Простите, что помешал.

Мэй, осознавший опасную нелепость сложившихся обстоятельств, дернулся, но вынужден был остаться в прежней позе, застигнутый моим небрежным замечанием:

– Разрешения встать никто не давал.

Гном, не присутствовавший при начале беседы, но тем не менее догадавшийся, что происходящее имеет под собой основания, фыркнул в ладонь, поглаживающую одну из косичек бороды. Следовало бы подняться и поклониться, но ноги так уютно пристроились на столе…

– С вашего позволения, тоже останусь на месте, мне немного нездоровится… Господин комендант сказал, вы желаете выразить благодарность?

– Да, Мастер. И если бы я не знал, как ваши товарищи по цеху не любят подношения, то предложил бы и что-то весомее простых слов.

О, а вот за это грех не уцепиться!

– Вам хорошо известны причуды Мастеров. Откуда?

– Я близко знаком с одним из них. Его имя Рогар, может, слышали?

– Разумеется! И мне несказанно повезло, потому что услуга, о которой я хотел вас просить, связана именно с этим Мастером.

Гедрин, по случаю посещения присутственного места одетый в длинный кафтан из плотного сукна с вышивкой по вороту и полам, приосанился:

– Исполню все, что сочтете нужным.