М. занимался йогой, делал регулярно стойку на голове, хотя почему-то именно это упражнение делать не хотелось. Однако ж превозмогал себя... Как-то решил, испытывая волю, постоять подольше — и вдруг померкло в глазах: кровоизлияние в сетчатку. А ведь это тот самый слабый сосудик — предупреждал, не хотел...
К. бросил курить - все прекрасно, но начал неудержимо переедать, весь расползся; а дальше вдруг нечем стало противостоять эмоциональным нагрузкам, разъехались нервы, покатился в депрессию, попал в клинику.
А ведь другие бросают — и все в порядке, цветут!..
Г. самосмирялась в неукоснительном альтруизме, везла воз, никому ни слова, тянула — и не выдержала, свалилась сама, стала обузой...
В. преодолевал трусость: прыгал с вышек, прыгал с парашютом. Но трусость не отступала, возвращалась опять, ныла, подзуживала. И вот однажды полез на скалу...
Неудача похожа на своего хозяина
Одни гибнут от распущенности, другие — от внутренней несвободы, а третьи — от того и другого одновременно, да это одно и есть...
Не победить себя, не научившись с собой дружить.
Взобраться наверх мало. Уметь держаться — вот главное. Тяга вниз, смертная тяга — всегда, всегда...
Я удивлялся одно время недолговечности бывших великих спортсменов. Один едва дотягивает до шестидесяти, другой, глядишь, в сорок уже... Спорт — могучий заряд жизненности, спортсмены.....физически одаренные, повышенно здоровые люди... Почему же, стоит только сойти с арены, так быстро начинают многие из них пухнуть, жиреть, расползаться, терять живость?..
Спортивная изношенность?..
А не в том ли главное, что эти повышенно здоровые люди позволяют себе становиться бывшими?
Останавливаются. Безоговорочно принимают свой «неспортивный» возраст. Разрешают себе жить без ограничений и нагрузок: хватит, свое отыграл, отпрыгал, отбегал — теперь поучим других...
И наш мир, и мы устроены так, что все требует пополнения — и, что всего важнее и труднее, развития: перехода на новые уровни. Про запас не набегаешься, не надышишься, не налюбишься...
Кто больше имел, больше и потеряет
Кто бегал и прыгал годами, а потом стал лишь сидеть и похаживать, — не сразу, не через месяц, но года через два-три-пятъ обнаружит, что суставы его ног превратились в скрипучие деревяшки, позвоночник заиндевел, захондрозился, сердце заплыло удушающим жиром...
Образ жизни, который прекратился, обязательно, скоро или медленно, даст отдачу по всем своим показателям — в собственную противоположность.
У бывших спортсменов происходит, очевидно, какая-то глубокая отмашка всех биомаятников — вся наработанная масса повышенного здоровья начинает ползти назад... Но еще страшнее, когда назад уползает вершина — смысловой пик жизни.
И душа, и тело могут жить полноценно только в том случае, когда вершина эта находится впереди.
Вот 89-летний марафонец, которого нельзя назвать стариком: человек без возраста. Перестать бегать для него — значит перестать жить. Вот Чарли Чаплин, гений подвижности, ушедший под девяносто — он знал, что прекращать играть и снимать нельзя: он держался и рос.
Вот великая Балерина. Сколько ей лет?.. Да какая разница!.. Славный Поль Брэгг утонул, катаясь в океанских волнах на бревне, без малого 96 лет от роду...
Есть дистанция жизни, от старта до финиша — пробег между двумя инобытиями. Но я видел и быстрые, как снегопад, постарения, и поздний, сладостно-затяжной возврат весны, которая вдруг обрывалась ударом грома...
Есть явный возраст, со всеми его непреложностями и необратимостями. Но есть и другой — таинственный, духообязанный, иногда снисходящий на тело и торжествующий над временем, генами и врачами...
БОЛЕЗНЬ ЛЕВИЗНЫ?
(сокращенная публикация в №3 от 21 января 2002 г.)
Владимир Маяковский
Д. Аксенов —