Ошибка создателя

По мне даже не выстрелили, так быстро все произошло. Осторожно выглянув, я убедился, что голландец мертв, а остальных как ветром сдуло с открытой площадки.

- Нисамехе,- прошептал я, имея в виду голландца.- Куа хери я куонана. До свидания, до нового сафари…

Лежа лицом к земле, я увидел перед собой черного жука. Он катил светящийся мячик из прелых листьев. Вздохнув, я щелкнул по жуку пальцем, и он послушно сжался в почти невидимый неподвижный комок.

- Усташ! - крикнул француз из какой-то расщелины.

Я перевернулся на спину. Никто из них не стал бы перебегать открытую площадку, зная, что она простреливается.

- Не валяй дурака, Усташ! Тебе крышка, ты знаешь!

- Я знаю!

Ответ удовлетворил их. Они замолчали, и я понял, что кто-то из них под прикрытием пулемета. Ящика все же попытается перебежать площадку.

Наверное, это будет француз, подумал я, и пожалел Буассара.

После голландца, впрочем, стоило по-настоящему бояться лишь Ящика, тем более, что пулемет его еще не вступил в игру.

Нашарив в темноте камень, я бросил его в кусты, и не успел он еще расшевелить листья, как пулеметная очередь вспорола воздух, взметнув каменную пыль. Я не стал смотреть, как оседает пыль. Француз должен был вот-вот показаться…

Пулемет смолк.

«Меня на это не купишь,- подумал я…- Кто же это все-таки будет?..» И опять решил, что это будет француз.

Я ждал.

И когда в лунном свете мелькнула тень, я выстрелил, опередив и обманув Ящика, пулемет которого с ходу прижал меня к земле, заставляя вдыхать колючий и сухой от каменной пыли воздух.

- Котала на пембени те, не гляди по сторонам,- сказал я себе, но все-таки приподнялся. И сразу увидел француза.

Но как я его увидел!

Согнувшись, уронив автомат, схватившись руками за грудь, он медленно, не скрываясь, шел через залитую лунным светом площадку, не пытаясь укрыться, не пытаясь поднять оружие.

- Усташ!-хрипло крикнул он.- Я иду тебя убить!

Я вспотел. Страх, холодный, подлый, задавил меня,

но я не стрелял и не шевелился. Я знал, что Ящик следит сейчас за каждым камнем, за каждой веткой… Француз упадет сам, думал я, он упадет сам… Но француз шел и шел, и это длилось целый век. Он шел под тремя парами глаз, уже ничего не видя и не слыша, и только какой-то сердобольный камень, попав ему под ноги, остановил, наконец, это бесконечное движение…

- Ие акуфи,- сказал я.- Он мертв.

Теперь я остался против двоих… «А оборотень? - вспомнил я.- Почему он не примет участия?»

Обернувшись, я увидел неподвижный, слабо светящийся силуэт. Оборотень не вмешивался… И правильно, решил я. Он всего лишь предмет купли-продажи. Это решено нами.

А если толкнуть его?

Я чуть приподнялся, и на этот раз Ящик был точен. Пули обрубили ветку, задели меня за плечо и всей массой вошли в приподнявшегося над травой светящегося оборотня. В лицо мне плеснуло чем-то невыразимо едким, я вскрикнул и упал на камни, видя, как разрушается оборотень. Он взрывался, как звезда. Из его лопнувшей оболочки изливались огненные реки, вспышки и молнии рвали его, протуберанцы и всполохи над ним всходили…

Нет, конечно, нет… Это боль рисовала мне такие картины… Теперь я утонул, думал я, пытаясь дотянуться до автомата…

Когда капрал и Ящик остановились надо мной, я открыл глаза. Не знаю, что они увидели, но они упорно не хотели на меня смотреть. Только потом я узнал, что лоб и щеки мои были сожжены и вспухли сплошной безобразной маской…

Указывая на студенистые, бледно светящиеся обрывки, капрал спросил:

- Это оборотень?

Они не расслышали ответа, и я повторил.

И вдруг, сразу, пришли запахи. Как в ту ночь… Что их заставило вернуться?.. Они шли волнами, и чтобы лучше их чувствовать, я привстал. Капрал открыл рот, но я сумел крикнуть ему:

- Заткнись!

Запах пришел снова. Запах крошечного цветка, который моя мать держала в горшке в теплой комнате там, в Хорватии… Как он назывался?..

Пока капрал и Ящик возились с обрывками оборотня, я поднялся и сел на камни, борясь с болью и головокружением. Мне казалось, я слышу пенье, Прислушался…

Да, гудели барабаны. Гулкие. Далекие. Я слышал слова. Может, это пел бабинга. Может быть, негр, убитый голландцем. Может быть, симбу. Я вслушивался, и мне казалось - я понимаю:

Пришли белые!

Они сказали: эта земля принадлежит нам, этот лес - наш, эта река - наша! Була-Матари, белый человек, повелитель над всеми, заставил нас работать на него.

Пришли белые!

Лучшие из нашего племени, самые храбрые и сильные, стали их солдатами. Раньше они охотились на буйволов и антилоп, теперь они охотятся на своих черных братьев.

Пришли белые!

Мы отдавали все наше время и весь наш труд Була-Матари. Наши животы ссохлись от голода.

Мы не имели больше ни бананов, ни дичи, ни рыбы. Тогда мы сказали Була-Матари:-Мы не можем больше работать на тебя!

Пришли белые!

Они сожгли наши хижины. Они отняли наше оружие. Они захватили в плен наших жен и дочерей.- Идите работать!-сказали они уцелевшим.- Идите работать.

Пришли белые!

Уцелевших погнали в большой лес. Они резали там лианы. Когда каучук был готов, он был полит пурпуром крови. Белые взяли каучук.

Пришли белые!