Ошибка содержанки

Я поворачиваюсь к нему. Он смотрит мне в глаза. Взгляд усталый, вымотанный. Видно, что ему тяжело. Сколько бы он не цеплял на себя брони. Видно.

Я много могу сказать. Но в то же время - сказать не могу ничего. Все слова кажутся то ли лишними, то ли глупыми, то ли какими-то жалкими оправданиями и попытками зацепиться за привычный комфорт. Не душевный, нет. Но тот, без которого станет однозначно хуже. И я это хорошо понимаю. На душе, как ни крути, в случае разрыва наших отношений, лучше не станет. Я слишком сильно привязана к нему. Слишком сильно завишу. Больше, чем способна признаться себе самой.

- Ты оставляешь без ответов мои вопросы, - говорит он. - Возможно тебе нужно время, чтобы собраться с мыслями. Пойду покурю.

Прикрываю глаза. Слышу, как, сначала впустив прохладу, тихо и мягко хлопает дверь. Я остаюсь в машине одна.

Проблема не в том, чтобы собраться с мыслями. А в том, что сложно быть открытой, общаясь с закрытым человеком. Сложно говорить искренне тогда, когда присутствует страх. Страх того, что скажешь что-то не то и это ухудшит ситуацию. В такие моменты легче молчать. Хотя я прекрасно знаю, что молчанием я ничего не решу. И не исправлю. А можно ли вообще тут что-то исправить? Если у него и была раньше хоть какая-то степень доверия, то теперь откуда ей взяться? Я - бывшая эскортница. Мне нельзя верить. В его глазах я снова повела себя, как блядь. Вот и всё. Горбатого могила исправит. Ничего не поделать. Вопрос только в том, трахать ли меня дальше. А может я совсем не понимаю его.

Он возвращается минут через пять. За это время я успеваю передумать о многом. Вспомнить всю нашу историю и всю историю с Данилой. И мне кажется, что теперь я понимаю лучше. Но, возможно, мне это только кажется.

Глава 26. Откровенность за откровенность

Он снова садится рядом и снова молчит. Ждёт моего ответа. Молчать дальше нельзя. Это похоже на испытывание его терпения.

- Я расскажу, - говорю я. - Но при одном условии.

Слышу его усмешку. Она горькая. Это очень чувствуется.

- Я ни разу тебе не изменил, - вдруг говорит он. - Ни разу. Нигде. Хочешь узнать - почему?

- Да, хочу.

Он оглаживает ладонью бороду. Вздыхает и смотрит перед собой.

- Потому что ты - единственная.

Закусываю губу. Отчего-то моя жалость к себе меняет адресат. Мне до оглушающей боли становится жалко его. Нипочему. Он не производит впечатление человека, которого вообще можно пожалеть. Он сильный, страшный, могучий и властный. Он тот - кого либо боятся, либо уважают. Другого не дано. Таких, как он - не жалеют. Он - скала. Он - кусок железобетона. Но мне его до одури жаль. Просто до слёз. Они текут по моим пылающим щекам, противно щекоча кожу, капают с подбородка.

- Ставь своё условие, - усмехнувшись, произносит Влад.

Смахиваю пальцами слёзы. Двумя пальцами вытираю от влаги хлюпающий нос.

Влад молча достаёт из кармана пиджака белоснежный платок и, не поворачиваясь, протягивает мне. Благодарю и промакиваю ароматной тканью глаза. Скомкав в кулаке, держу его на коленях.

- Я хочу, чтобы ты в ответ мне тоже всё рассказал. О той, после которой тебя так искалечило.

Он снова усмехается.

- Хорошо.

Сглатываю. Облизываю губы. Вздыхаю. Очень трудно начать... Очень трудно...