Негромко цокая каблуками по мокрому асфальту, подхожу к автомобилю. Звучит тихий щелчок снятых с дверей блокираторов. В салоне темно, сквозь забрызганное дождём стекло видно только приборную панель, что мягко светит белым и рыжим.
Открывается передняя дверь, и из машины выходит Василий – его личный водитель. Немного грузный, одетый в хороший тёмно-серый костюм. Очень аккуратный и молчаливый мужчина, хорошо знающий своё дело. В какой-то мере - отражение своего босса. Василий раскрывает чёрный зонт, обходит машину спереди и, укрывая меня от моросящего дождя, забирает мой, складывает его, и открывает передо мной заднюю дверь.
Сажусь в ярко освещённый салон, где ждёт меня Влад.
Лёгкая и приятная смесь запахов кожи сидений, табака и яркого, запоминающегося парфюма. Древесно-хвойного, терпкого и жёсткого, как его владелец. Что называется: попробуй забудь. Не получится. Это только его аромат. Сделан по индивидуальному заказу.
Как и его костюм. Обувь. Часы. Даже запонки на манжетах его сорочки.
Весь его облик - отражение богатства и власти. Реальной власти, а не той, которую часто пытаются выдать за таковую.
Высокий, мощный, брутальный мужчина с тяжёлым подбородком в белоснежной сорочке, чёрных брюках и чёрном жилете. Никаких галстуков.
Василий закрывает за мной дверь. Отходит на несколько метров по асфальтированной дорожке и остаётся стоять под фонарём, держа над головой зонт.
Несколько долгих секунд мы с Владом молча сидим в креслах безумно дорогого автомобиля представительского класса. Нас разделяют только подлокотники и стойка для напитков.
Большие тяжёлые ладони с тёмными волосками лежат на бёдрах. У него очень красивые, мужские руки. Я знаю их ласку и знаю их силу.
Под правой манжетой сверкает бриллиантами и золотом край дорогих часов.
Он смотрит перед собой. Не на меня. И на его лице никакой мимики.
- Привет, - низким, тяжёлым голосом наконец произносит он.
Голос звучит глухо, устало. И даже, пожалуй, отстранённо.
- Привет, - еле слышно отвечаю я.
А мой заметно дрожит.
Влад поворачивается ко мне и я заставляю себя посмотреть ему в глаза. А это непросто. Особенно сейчас. Такой его взгляд выдержит не каждый. Тяжёлый, тёмный, подозрительный. Устоявшаяся за годы манера проверяет на вшивость каждого, с кем общается. Хотя со мной он бывает и другим.
- Ты понимаешь, что совершила ошибку?
- Да, - опустив глаза, отвечаю я.
Чуть прикусываю губу, чтобы унять дрожь. Но зубы, даже зажав нежную плоть, всё равно мелко пляшут на ней.
Мне страшно. Очень.
- Мы обговорили условия. Ты сделала выбор. Обязалась их соблюдать. Как и я. Я ни разу их не нарушил.
- Да, это так.
В салоне тепло, но меня мелко трясёт.
- А вот ты их нарушила.
Тихий вздох большого усталого человека.
Просто жду. Какой бы сейчас пауза не была – будет ощущение, что я его перебила.
Его ладонь властно и спокойно ложится на моё бедро.
- Я мог бы поддаться эмоциям, - глухо, спокойно продолжает он. - И наказать вас обоих. Его жёстче. Он мне никто. Банально устранить. Как досадную помеху. Но я хочу понять. Тебя.
Молча жду.
- Зачем?
Я не знаю, что ему ответить на это. В тот последний раз, когда мы хоть немного смогли с ним поговорить, я просто сорвалась. Но что это дало? Он всё равно не пожелал сблизиться. Теперь же я ещё и чувствую себя гадкой. Неуместные воспоминания о Даниных поцелуях жгут губы. И эти воспоминания мне сейчас просто физически неприятны. Хочется почистить зубы, умыться и забраться под одеяло. Свернуться там калачиком. Накинуть на голову подушку. И... наверное, плакать. От стыда, от тоски, и от жалости к себе...
Видя, что я не отвечаю, а просто молча смотрю перед собой, он низко, тяжело произносит:
- Мне стоит сделать всего один звонок. И он больше никогда не приедет в университет. А его жёлтая пафосная тачка будет продана на Авто.ру или на каком-нибудь аналогичном сайте. - Влад делает небольшую, но такую невыносимо долгую паузу. - У нас ведь был договор. Что мешало тебе честно разорвать его со мной? Что мешало просто сказать, что ты влюбилась? Если это так, конечно... Ты думаешь, я не понимаю, что такое любовь?
По лобовому стеклу стекают юркие и прозрачные струйки воды. Они какие-то нервные. И из-за них почти не видно освещённую фонарём дорогу.
- Лер, - произносит Влад., - единственное условие - быть мне верной. Больше ничего. Это было так трудно?
- Да, - отвечаю я. И добавляю эхом: - Было трудно.
- Почему?
- Потому что я перестала чувствовать себя живой.
Мне трудно говорить. Я боюсь прогневать его. Но понимаю, что моё молчание играет против меня.
Теперь молчит и он. Я уже даже начинаю к этому привыкать. Мы просто сидим в машине, думаем каждый о своём и молчим.
- Как думаешь, - спрашивает он, - пришло время разорвать наш контракт?
Эти слова кнутом стегают по мне. Каждое причиняет боль. Ещё до того, как он задал вопрос, я поняла, о чём он будет. Это просто логично. Я сделала всё, чтобы контракт был расторгнут.
- Я не знаю, - куснув губу, тихо отвечаю я. - Просто не знаю и всё...
- Зачем ты со мной?