Ошибка смерти

– Официально? Это еще не решено. Неофициально? Уж я постараюсь, чтобы он достался мне. Но мне не нужно убивать, чтобы получить этот счет, милочка, нужно только хорошо знать свое дело.

– Ну, ты-то свое дело хорошо знаешь, – пробормотала Ева по дороге в вестибюль, где ее ждала Пибоди.

– Она из тех, кого моя бабушка называет «крепкий орешек».

– Я этого не понимаю. – Ева стремительно отъехала от тротуара и погнала машину в управление. – Если орех разгрызть нельзя, его просто выбрасываешь и все. А она из тех, кто умеет оставаться на плаву.

– Это просто означает… Ладно, неважно. Думаешь, она в этом замешана?

– Возможно. Но таким, как она, не надо убивать, чтобы получить желаемое. Она пустит в ход свои мозги, секс, обман… Ну, может, стырит что-нибудь. Она может соблазнить какого-нибудь олуха, чтобы сделал за нее грязную работу, но здесь-то какой смысл? Ну, допустим, убрала она Байсона из кадра, что дальше? Ну получит кое-какие его дела, допустим, получит повышение. Но зачем ей Копперфильд? А ведь Копперфильд была главной мишенью. Алиби проверила?

– Да. По Джейку Слоуну – это Делей Рашель. Двадцать пять лет, не замужем, работает в бюро обслуживания в «Паласе».

– То есть она работает у Рорка?

– Похоже на то. Ее отец работает в «Паласе» шеф-поваром. Важная шишка. Сама Рашель работает там года два. Уголовного досье нет.

Ева включила левый поворот.

– Заедем по дороге, получим подтверждение алиби из первых рук. Дальше?

– По Рэндалу Слоуну. Саша Зинхоф и Лола Уорфилд. Сорок восемь лет и сорок два года, соответственно. Однополый брак. Женаты двенадцать лет. Большие деньги. Со стороны Зинхоф – многие поколения больших денег. «Фам».

– А это что такое? – нахмурилась Ева.

– Супердорогая косметика. Компания была основана прапрадедом Саши Зинхоф и остается одной из немногих независимых фирм такого масштаба. У них есть сеть салонов СПА с фирменными процедурами, где используются и продаются их продукты. У Зинхоф бывали трения с законом. Оскорбление действием, повреждение имущества. Заехала по носу копу.

– Без балды?

– Не сидела. Куча крупных штрафов, несколько гражданских исков. За последние десять лет – ничего.

– Ну, значит, перебесилась и повзрослела. Темпераментная дамочка.

– Алиби Крауса. Опять большие деньги. Мадлен Баллок и Уинфилд Чейз. Мать и сын. Баллок был ее вторым мужем, детей в этом браке нет. Сэм Баллок умер в возрасте ста двенадцати лет. Они были женаты пять лет. Ей было сорок шесть.

– Ну разве это не романтично?

– Просто за душу берет, – согласилась Пибоди. – Первый муж был моложе: всего на каких-то вшивых семьдесят пять лет! Зеленый юнец. А ей было уже двадцать два.

– Богат?

– Был богат. Ну, не так, как Сэм Баллок, но хорошо обеспечен. Съеден акулой.

– Иди ты?!

– Нырял с аквалангом в районе Большого барьерного рифа. Ему тогда было восемьдесят восемь. Вдруг проплывает мимо эта акула и… ням-ням. – Пибоди оторвалась от чтения данных и задумчиво взглянула на Еву. – Попасть на обед к акуле входит в «горячую десятку» моих самых нелюбимых способов умереть. Как насчет тебя?

– Занимает первое место с той самой минуты, как ты заронила эту мысль мне в голову. И что, никаких намеков на грязную игру?

– Они не смогли допросить акулу и квалифицировали его смерть как несчастный случай.

– Ясно, давай дальше.

– Компания Баллока занимается самыми разными вещами, но начиналось все с фармацевтики. Фонд, который возглавляет вдова последние восемь лет, со дня смерти мужа, ежегодно отдает многомиллионные суммы на благотворительность. Надо же, какая прорва деньжищ! Приоритет – здоровье детей. На вдову ничего криминального нет, у сына опечатанное досье. Сейчас ему тридцать восемь. Браков или совместного проживания не зарегистрировано.

– Головной офис у них в Лондоне, так?

– Да у них есть и другая недвижимость, но не в Штатах. Мать и сын проживают по одному адресу. Он – вице-президент фонда.

– Мог бы позволить себе собственное жилье.

– И последний в этой серии: Майерс. Тут у нас Карл и Элиза Хелбрингер, Германия. Женаты тридцать пять лет, трое детей. Карл с Элизой начали свой бизнес, когда им обоим было за двадцать. Они шили башмаки, потом перешли на сапожки, кроссовки, туфли. Ну а потом сумки и тому подобное. Включая любовь, потому что они вскоре поженились. Наделали шуму и в мире моды, и среди любителей спортивной обуви, построили свою маленькую немецкую империю. Так что, раз уж они обувщики, я не скажу, что они купаются в деньгах. Они их топчут.

– Башмаками.

– С этого они начинали, и оригинальная модель Хелбрингеров до сих пор является лидером их продаж. У тебя на ногах сейчас как раз такая пара.

– Башмаков.

– Башмаков «Хелбрингер», известных своей простотой. В общем, на Хелбрингеров ничего нет. Ни на них, ни на их детей.

– Мы еще раз все проверим, когда вернемся в управление.

Ева остановила машину перед великолепным парадным входом в принадлежащий Рорку отель «Палас». К ним немедленно двинулся швейцар. Вылезая из машины, Ева заметила в его глазах узнавание.

– Доброе утро, лейтенант. Желаете, чтобы я запарковал вашу машину?

– А вы как думаете?