Ошибка Нострадамуса

Тихон Васильевич Чурилин скончался от истощения 2 марта 1946 года. После кремации урна с его прахом была захоронена на Новодевичьем кладбище, но сегодня уже никто не знает, где именно.

Стихи Тихона Чурилина находятся в стороне от столбовой дороги русской поэзии. Не многим дано оценить их дикую первозданную красоту. Чтобы понимать его красивые музыкальные стихи, нужно обладать особым поэтическим слухом. Но этот неповторимый, странный, ни на кого не похожий поэт еще дождется своего часа. Его стихам, «как драгоценным винам, настанет свой черед»…

Помещаю здесь его самое популярное стихотворение, не все знают, кто его автор.

КОНЕЦ КИКАПУ
Побрили Кикапу — в последний раз.
Помыли Кикапу — в последний раз.
С кровавою водою таз
И волосы, его.
Куда-с?
Ведь Вы сестра?
Побудьте с ним хоть до утра.
А где же Ра?
Побудьте с ним хоть до утра
Вы, обе,
Пока он не в гробе.
Но их уж нет и стерли след прохожие у двери.
Да, да, да, да, — их нет, поэт, — Елены, Ра и Мэри.
Скривился Кикапу: в последний раз.
Смеется Кикапу — в последний раз.
Возьмите же кровавый таз —
Ведь настежь обе двери.

1914

Вера Инбер

Сегодня поэтесса Вера Инбер почти забыта. Все знают песню «Девушка из Нагасаки» в исполнении Высоцкого, но лишь очень немногим известно, что текст этой песни написала Вера Инбер и что в ранних ее сборниках немало прекрасных стихов…

В конце XIX века Одесса каким-то причудливым образом оказалась настоящим Эльдорадо русской литературы. В этом городе родились и творили Исаак Бабель, Ильф и Петров, Валентин Катаев, Юрий Олеша, Эдуард Багрицкий. Там же в 1890 году появилась на свет и Вера Шпенцер, «маленькая Вера», ставшая впоследствии известной советской поэтессой Верой Инбер.

Она родилась в состоятельной еврейской семье, была единственным ребенком и росла, как в оранжерее. Ее отец, Моисей Липович Шпенцер, являлся владельцем популярного научного издательства. Мать, Фани Соломоновна, в девичестве Гринберг, была учительницей русского языка и заведующей еврейским девичьим училищем. Двоюродным братом ее отца был Лев Троцкий. Левушка — так его называли в семье, связался с какими-то голодранцами-революционерами, и его отец после бурной ссоры выгнал сына из дома. Родители Веры охотно приняли изгоя к себе, и несколько лет юный бунтарь жил у них дома.

Вера была ребенком любознательным. Рано научилась читать. Магия поэзии овладела ей с раннего детства. Уже в семь лет она пробовала сочинять стихи. Отцу это отнюдь не нравилось. «Женщины не бывают хорошими поэтами, — сказал он, — ты зря занимаешься этой чепухой». После окончания гимназии он уговорил дочь поступить на исторический факультет. Но Вере это совсем не понравилось. Ей казалось диким тратить лучшие годы на изучение прошлого. Ей хотелось жить настоящим и испытать все соблазны жизни. Проучившись несколько месяцев, она разыграла целый спектакль: утратила аппетит, стала кашлять. Вера вообще была маленькой, тщедушной, бледной, казалась такой слабой. Лишь огромные глаза выделялись на ее лице. Родители пришли в ужас и срочно отправили свое чадо в Швейцарию, восстанавливать здоровье и силы. А от Швейцарии до Парижа рукой подать. Ну а в Париже ее уже ждал друг семьи журналист Натан Инбер. Родители попросили его взять Веру под свою опеку. И он сделал это наилучшим образом — женился на ней. Отец ничего не жалел для своей дочери, и Вера стала вести богемный образ жизни. Целыми днями пропадала в парижских магазинах, накупила кучу платьев, познакомилась с видными модельерами и стала считать себя знатоком моды и шикарного стиля жизни.

В Париже она издала за свой счет свой первый стихотворный сборник «Печальное вино».

В 1914 году Вера и Натан вернулись в Одессу. Вера печатала в местных журналах статьи о том, как женщины должны одеваться и раздеваться, читала одесским торговкам лекции об изысканной парижской моде, и те млели от восторга.

Стихи ее появлялись в печати регулярно и пользовались вниманием критики. Слегка вычурные, изящные, они привлекали пластичностью образов, доверительной интимностью, по-детски наивной просветленностью и какой-то волшебной ясностью чувств и образов. «В стихах Инбер, — писал Эренбург, — забавно сочетаются очаровательный парижский гамен и жеманная провинциальная барышня».