Читаем Ошибка канцлера полностью

– Сама о кончине подумала? Поверить не могу. Только с Романом у нее и впрямь один толк – о наследнике.

– Вот то-то и оно, Алексей Петрович, ваше сиятельство, и я, подобно вам, так подумал.

– А от Романа дождешься совета – по его мыслям наследник хорош.

– Нет-нет, батюшка, Роман-то как увидал, что государыня совсем плоха, под каким-никаким претекстом из опочивальни вроде ненадолго отлучился, а там в карету – и давай бог ноги!

– В ответе ни перед кем не хочет быть, хитрая бестия! Да и то сказать, какой там совет. С ним поговорит, все выведает, а другому порасскажет, выдаст – вот и крутись потом как знаешь. Ладно, а после отхода-то его как?

– Да все хуже и хуже. Снова государыня обеспамятела. Лекаря с Иваном Ивановичем совет держали, толковали ему по-латыни – Родион Иваныч не уразумел, только видит, побелел наш Шувалов-то аки белый плат, к окошку подошел, лбом к стеклу прислонился и замер. Час битый как в забытьи простоял. Потом уж графиня Мавра Егоровна едва растолкала, в опочивальню повела.

– А наследник-то где?

– Из Ораниенбауму не приезжал.

– С супругой там?

– С какой супругой – с Лизаветой Воронцовой! Великая княгиня здесь в своих апартаментах сидит, да тоже, похоже, ни о чем не ведает. За ней такой присмотр, к дверям подойти не дадут.

– И способу нету?

– Способ, если уж крайняя нужда, может, и найдется.

– Крайняя, Тихон, что ни на есть крайняя. Есть там возле нее хоть один человек, чтоб из доверенных был? Чтоб слова мои передать ей мог?

– Слова? Нет, батюшка, за такого не поручусь. Разве записку ненароком сунуть, как ты ей всегда писал, это б еще можно.

– А если поймают?

– Так ведь все едино, конец государыне настает.

– Верно ли?

– Да чего ж вернее. По лекарям видно, надежды нет.

– Разве что так...

<p>Лондон</p><p>Министерство иностранных дел</p><p>Правительство вигов</p>

– Болезнь русской императрицы приобретает все более серьезный характер, милорд.

– Новые припадки?

– Да, и все более сильные. Наш резидент пишет о последнем, при котором беспамятство затянулось на много часов.

– Какие же разговоры идут о престолонаследии? Императрица по-прежнему боится завещательных распоряжений?

– О да, и все же несколько раз заговаривала на эту тему с высшими сановниками.

– Кандидатура наследника по-прежнему продолжает ее не удовлетворять?

– Она не видится ни с ним, ни с его супругой месяцами.

– В таком случае речь могла идти не о завещательных распоряжениях, а о замене наследника.

– У нашего резидента сложилось впечатление, что императрица готова была бы отдать предпочтение даже императору Иоанну.

– Ну это несомненное преувеличение. У Елизаветы есть внук, и дело только за регентом. Шувалов в этом отношении вполне может заменить Бирона, тем более он последнее время так деятельно занимается всеми государственными делами.

– Фаворит не изменяет своей обычной позиции – он ото всего отказывается и говорит лишь о своей любви к императрице.

– Это хорошо, пока Елизавета жива, и просто бессмысленно, если представить себе ее возможную кончину.

– Но таким образом Шувалов значительно сокращает число своих врагов и завистников.

– Вы так полагаете? Я склонен думать, что личные качества фаворита меньше всего могут определить отношение к нему придворных групп. Так или иначе, Шувалов достаточно умен и образован, чтобы не без успеха вмешиваться в государственные дела, но совершенно неспособен к созданию собственной партии. Его увлечение университетами и академиями сослужит ему плохую службу. Какие варианты престолонаследия стали предметом обсуждения?

– Прежде всего вариант провозглашения императором Павла при регентстве матери. Его поддерживает группа Никиты Панина, которая пыталась даже заводить разговоры подобного рода с императрицей.

– Бесцельная попытка. Женская ненависть исключает способность откликаться на здравый смысл: императрица, насколько можно судить по донесениям резидентов, не любит своей невестки.

– Елизавета ненавидит великую княгиню, милорд, и много раз, не стесняясь свидетелей, говорила о неудаче своего выбора невестки, припоминая пороки ее матери и родных. То, что когда-то привлекало императрицу в принцессе, превратилось в источник неприязни.

– Немудрено. Княгиня Екатерина много усилий и времени тратит на свое мужское окружение и не дала себе труда постараться произвести благоприятное впечатление на императрицу. Тем более ее нынешняя привлекательная внешность проявилась далеко не сразу, и Елизавета вполне могла стать благосклонной к той давней дурнушке.

– Однако не стала и с явными признаками сочувствия выслушивала предложения некоторых приближенных о возможности высылки великой княгини из России.

– Одной?

– С сыном.

– Императрица слишком умна, чтобы пойти на столь рискованный шаг – законный претендент на престол за пределами страны! Тогда ей надо было отпускать за границу и императора Иоанна, тем не менее надзор за ним становится год от года все более суровым. Каковы же иные варианты?

– Очень немногочисленная группа сторонников регентства отца.

– Все же регентства, а не самодержавного правления?

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное