Ошибка доктора Данилова

Елена, конечно же, удивилась тому, что буквоед и перфекционист мог использовать аппарат с неисправным датчиком. Одно с другим явно не вязалось. Но у доктора Антоняна нашлось этому объяснение: «он был уверен, что аппарат в порядке и потому не придал значения неисправному датчику». На вопрос о том, сколько всего в больнице аппаратов искусственного кровообращения, Антонян ответил «три, два в работе, один в запасе, у нас вообще с аппаратурой все о-кей, поскольку главврач тот еще куркуль, гребет под себя все, что только можно, к тому же тесть зама по АИР Менчика — главный анестезиолог Минздрава, так что наша больничка ни в чем не испытывает недостатка».

Данилов попробовал представить такую ситуацию — перед операцией, на которой ему предстоит давать наркоз, выясняется, что «воздушный» датчик неисправен…

Первый вопрос — почему непосредственно перед операцией? Исправность аппаратуры нужно проверять заранее, а не в тот момент, когда пациента уже перекладывают с каталки на стол. Лично он, как перфекционист и зануда (чего уж греха таить!) проверил бы все заранее.

Вопрос второй — зачем рисковать? Врач с большим стажем работы, а у Сапрошина стаж приближался к тридцатнику, должен понимать, что все неприятное может произойти в любой момент. А, рвется, согласно закону подлости, всегда там, где тонко. Если «воздушный» датчик неисправен, то жди попадания воздуха в систему — и не ошибешься.

Вопрос третий — кого мог бояться или стесняться человек, прозванный Доктором Кактусом? Профессора Раевского, корифея и небожителя? Но, пардон муа, оперирующий хирург в первую очередь заинтересован в исправности аппаратуры. Это юридически смерть можно «повесить» на анестезиолога, а народная молва всегда «вешает» ее на хирурга. Профессор Раевский не станет рисковать своей репутацией, а поймет, простит и перенесет операцию на другой день. В конце концов, можно просто переставить датчик с аналогичного аппарата. Обработал — и пользуйся на здоровье!

Поставив себя на место Сапрошина, Данилов пытался найти хотя бы одну причину, которая могла бы вынудить его использовать «насос» с неисправным датчиком, но так и не смог ничего придумать.

Заодно Антонян рассказал Елене, якобы знакомой с Сапрошиным, но весьма шапочно, о том, что зам по АИР хорошо относился к Сапрошину («дятел дятла издалека видит», как выразился Антонян) и по больнице ходили слухи о том, что Сапрошин может вскоре стать заведующим четвертым отделением, которое занимается обеспечением сердечно-сосудистых операций и ведением прооперированных пациентов. Всего же в больнице имени Филомафитского «аировских» отделений было шесть — уже упомянутое сердечно-сосудистое, «анестезиологическое», общая реанимация, неврологическая реанимация, инфарктно-аритмическое, а также реанимационное отделение при роддоме. Большое, надо сказать, хозяйство досталось юному Менчику, есть на чем когти оттачивать, набираясь руководящего опыта.

Если зам по АИР хотел поставить Сапрошина на заведование, то это не могло не напрягать действующего заведующего отделением. Человек, не отягощенный бременем моральных принципов, запросто может устранить конкурента посредством какой-нибудь пакости, пусть, даже и опасной для жизни пациента. Для беспринципного интригана смерть пациента будет не минусом, а плюсом, поскольку она создаст конкуренту серьезные проблемы.

Воображение сразу же нарисовало картину порчи аппарата злодейскими руками заведующего отделением… Вот он, крадется рано утром в операционную с отверткой и пассатижами в кармане… Ослабляет одну из пружин роликового насоса… Тычет концом отвертки в трубку… Подменяет исправный датчик испорченным…

Бред какой-то! Слишком сложная получается подлянка и не очень-то умная. Заведующий отделением мог испортить аппарат, но он не мог заставить Сапрошина использовать «насос» с неисправным датчиком.

«А были ли в аппарате вообще какие-то неисправности?», спросил внутренний голос.

Были. Об этом свидетельствовали документы, в частности акт о неисправности оборудования и акт приема-передачи в ремонт, согласно которому городская клиническая больница имени А. М. Филомафитского передала ЗАО «Медтехносервис-привилеж» аппарат искусственного кровообращения «DERAMA San 900». Акты были составлены правильно, их содержание не вызывало вопросов. Однако внимание Данилова привлекла дата составления акта о неисправности — девятое апреля.

Виталия Хоржика оперировали двадцать девятого марта, а неисправность аппарата обнаружили восьмого или девятого апреля. Да — восьмого или девятого, потому что акт о неисправности оборудования обычно составляется в день обнаружения неисправности или же на следующий день, долго с этим делом не тянут. Собрать комиссию из сотрудников недолго, к тому же чаще всего общим сбором народ не заморачивается. Сообщат начальству, в данном случае — заместителю главного врача по технике, и отправляют акт по кругу членам комиссии. А что такого? Люди работают вместе и доверяют друг другу. Если заведующий отделением сказал, что в аппарате обнаружилась такая-то неисправность, значит так оно и есть.