Ошибка "2012". Джокер

— Так, работа с клиентами, — дёрнула плечом Варенцова. Взяла на руки кота и кивнула на ком­пьютерный экран, испещрённый строчками. — Но­вый роман? Неужели в Пещёрке действие проис­ходит?..

Краев хмыкнул:

— А вы чему удивляетесь?.. Мне с моей темати­кой за деталями не на Невский ездить... Вы вот, например, знаете, что здесь, где-то за болотами, по слухам, есть монастырь?..

«По слухам». Оксана мысленно п рос ка пировал а карту района и подумала о спутниковой съёмке, вро­де бы не оставляющей нынче места никаким слухам.

Краев верно истолковал сомнение, промелькнув­шее у неё на лице.

— Только не надо мне рассказывать про спутник, с которого всё якобы видно. Вы вот пробовали элек­тронную карту нацелить на дом Билла Гейтса? Да увеличить как следует?.. Я пробовал. Программа са­ма собой выключается. Вот и здесь вроде того... Нам его не показывают, а он есть. Очень древний. Как положено, возведённый на месте языческого капи­ща, а значит, на месте силы. Кем возведён, когда, а главное, зачем?.. — Тут Краев спохватился и сму­щённо махнул рукой. — Увлёкся. Извините за сло­воблудие... Слушайте, а давайте чаю попьём? У ме­ня «Баунти» есть. Только вот заварку забыл...

— А я как раз заваркой запаслась, а на конфеты ума не хватило, — рассмеялась Оксана. — В общем, вы берёте райское наслаждение, я беру кота, и ко мне!

Мысленно она уже разворачивала четвертушку палтуса, дожидавшуюся в холодильнике полулюкса. Это была самая лучшая четвертушка. Та, где бо­жественные хрящики. Их следовало употреблять со сгущенкой, но за неимением таковой и «Баунти» должен был подойти...

Бронированная дверь с деликатным лязганьем пропустила их в полулкжс.

— Мой личный бункер, — фыркнула Варенцова. Спустила Тишку с рук и отправилась наполнять чайник.

Настала очередь Краева осматриваться и делать надлежащие выводы. Чистые полы, на мебели ни пылинки. И в окнах стеклопаксты... Ну да, бункер и есть. Взгляд Краева остановился на дверной щели неплотно прикрытого шкафа, тем более что Тишка, явно недоисследовавший хозяйское обиталище, как раз подошёл именно туда. Одно движение цепкой лапы, и дверца, скрипнув, отошла. Хм... Новенькая, тщательно отглаженная поднолковничья парадка. С нарукавным ромбом василькового цвета. Щиг, меч, орёл, и можно даже не читать надпись «ФСБ». «А погоны-то у нас кастрированные, экс-полковни­чьи, с дыркой посередине...»

— Такие вот пироги с котятами, — поймала его взгляд Варенцова. — Завтра еду к начальству, офи­циально представляться... — Она заварила чай, вы­тащила, словно драгоценность, остатки палтуса. — Ну, всё готово, вперёд!

— А я но званию сержант запаса. Старший, — за­поздало отозвался Краев. И, безнадёжно чувствуя се­бя идиотом, пропел: — «По аллеям тенистого парка с пионером гуляла вдова...»

— Вот именно, вдова, — кивнула Оксана. — Муж с дочкой погибли... уже давно... Ну давайте, присо­единяйтесь.

— Эх, — посмотрел ей в глаза Краев, покраснел, отхлебнул горячего жасминового чая. — Я такой ду­рак. Простите, не хотел.

И тут же, словно в наказание за бестактность, на него начала медленно наползать боль. Некоторое время он пил чай, учился есть палтус со сладкой конфетой и даже о чём-то разговаривал, чувствуя, как из правого виска медленно распространяется не­хорошая тяжесть, как из этой тяжести словно бы начинают выпирать острые грани... Буравчики, но­жи, зубчатые бутылочные донышки, направленные в мозг... Он как раз придумывал достойный повод откланяться, когда Варенцова заметила его расши­рившиеся зрачки.

— Что, голова? — понимающе спросила она. — Анальгину дать?

— Не... спасибо...— Краев встал, схватился за край стола, как-то нашёл в себе силы криво улыбнуться. — Вы... не беспокойтесь... всё хорошо...

Света белого не видя, он бодро дошёл до железной двери, вывалился в коридор... До третьей по счёту двери было далеко, точно до Марса. Кто-то говорил ему, что в таком состоянии он был похож на мерт­вецки пьяного... Не Рубен ли? Почему-то очень важ­но было вспомнить, кто именно. Он уже понимал, что до своего номера не дойдёт, но организм на автопи­лоте доковылял до нужной двери. Закрыв её за собой, Краев стёк на пол, точно бесформенная амёба, и ре­шил остаться лежать, но что-то в нём по-прежнему не сдавалось, он приподнялся, в несколько приёмов добрался до своей сумки, вышит зелья, потом выпус­тил точно в вену одноразовый шприц...

— Спасибо... Тома-джан... — сипло поблагодарил он супругу Рубена, так здорово умевшую делать уколы, и, задыхаясь, окончательно свернулся кала­чиком на полу. Он знал, что однажды придёт срок и гусевское снадобье уже не подействует. Он давно положил себе этот срок как окончательный и теперь с полным равнодушием прислушивался к себе, ожи­дая: подействует?.. Или пора стартовать по тропи­ночке в лес, без лишнего багажа?..