Ошибка "2012". Джокер

— Играла в дочки-матери на папины деньги, — угрюмо перебила Варенцова Тяжело вздохнула и спросила в лоб: — Откуда вы об этом знаете? С пра­бабушкой были лично знакомы?..

Естественно, она никогда не писала в анкетах о том, что в роду у неё, так уж получилось, все жен­щины были ведьмы. Знахарки, цслительницы, веду­ньи. А значит, и сама она была отчасти ведьма — потомственная, природная, генетически предраспо­ложенная ко всякой чертовщине. Вот в управлении кадров бы удивились!.. Только всё наследное ведов­ство осталось где-то невообразимо далеко, за пери­петиями службы, за частоколом лет, в Богом забы­той дыре...

А периферийный майор Быстрое, ну надо же, в курсе.

— Да уж, Оксана Викторовна, не из ваших ан­кет, — усмехнулся тот. — У каждого живущего всё написано на лице и руках. Надо только уметь чи­тать...

Варенцова никогда не считала хиромантию бес­почвенным бредом. Она вполне допускала, что ха­рактер, поступки и обстоятельства создают свою ле­топись у нас на ладонях, и человек с намётанным глазом вполне способен в ней разобраться. Однако всё имеет пределы. Прозвище бабушки, к примеру, в эти пределы не пролезало никак.

А Быстрое продолжал:

— Впрочем, мы отвлеклись. Так вот, мурра... Суть в том, что вас теперь в покое не оставят. И ес­ли не принять контрмер, то в конце концов неиз­бежно убьют. А нам бы этого очень не хотелось. Бо­лее того, мы категорически против...

— «Мы» и «они» — это кто? — угрюмо и недо­верчиво осведомилась Оксана и перевела взгляд на Забелина — Нельзя ли поконкретней?

«Все там будем. Иной раз и самой жить не хо­чется. Но чтобы вот так, по чьей-то злой воле?! Да ещё непонятно по чьей? Сама вперёд убью...»

— Хороший вопрос, — неожиданно для неё отве­тила Марьяна, и сразу стало ясно, что на самом деле командует парадом здесь она. — Предс тавьте, Окса­на, что весь наш мир — казино. Кто-то играет на одном столе, кто-то на другом... И вот на вашем, Оксана, столе — сплошное непотребство: шулера, негодяи, никаких законов и правил. А раз так, про­исходит свара и драка. Причём такая, что вот-вот вметается секьюрити. Да не местная, беззубая, при­кормленная в казино, а настоящая, хваткая, которая уже стоит за дверями... Чего доброго, всё заведение прикроют. А оно нам надо? — Марьяна улыбнулась, белозубо, но совсем не весело.— Вот мы по мере сил и присматриваем, чтобы всё ваше оставалось при вас, не летело со стола' и не портило игру другам. А то ведь вам плевать, что казино-то на всех одно. Да вам вообще давно на всё плевать... — Последнюю фразу она произнесла с горечью, качнула головой, но неожиданно сменила гнев на милость. — Только вы, Оксана Викторовна, не такая, как все, чем-то вы похожи на нас. Уверена, мы друг друга поймём.

Она говорила гак, словно всё видела наперёд. Оксана вдруг подумала: а что, возможно, так оно на самом деле и было.

— Надеюсь, - буркнула она вслух и вновь по­смотрела на Забелина. — Николай Ильич, а насчёт Сизова для начала не вразумите? Он, оказывается жив-здоров, но зачем тогда записку дурацкую под ванной оставил? Марьяна вот говорит, я пойму...

В самом деле, хватит уже быть дурой в этой странной игре. «Знать бы ещё, во что играешь, с кем и но каким правилам. И каковы ставки...»

Забелин помрачнел и нахмурился.

— Сизов трус, предатель, гад и кончит нехоро­шо. А записка — капкан на вас, Оксана Викторовна. Персональный. На тетрадку был навешен магичес­кий замок, так что для простого смертного она не существовала. Но вы её обнаружили и даже прочли, повесив себе тем самым на снину мишень. Теперь они попытаются всеми средствами избавиться от вас. Что, собственно, мы нынче и наблюдаем...

— Объясните всё-таки, что за «они»? И чем я им помешала? — в который раз сделала заход Варенцо­ва, но безрезультатно. Забелин промолчал, и чувст­вовалось, что говорить он не намерен.

— Оксана, милая, поймите, — нарушила паузу Марьяна. — У нас совсем другая игра, другие пра­вила, другие ставки. Так что не на все свои вопросы вы сумеете найти у нас ответы. Мы можем дать на­колку, подсказать, в саксом экстренном случае — по­мочь... Но только в самом экстренном, когда дело касается жизни... Как тогда в Москве, во время от­вальной... Ты меня понимаешь, подруга?

И тут Оксана внезапно поняла, что слышит го­лос Людмилы, твёрдый, хорошо поставленный голос настоящего завуча. На миг она абсолютно въяве увидела короткую причёску, знакомое, а-ля Мэри- лин Монро, лицо Пашиной жены... но краткий миг кончился, и Людмила ушла — перед ней опять си­дела Марьяна, вполне длинноволосая, грустно улы­бающаяся, сосредоточенная и чужая.

— Так это... это, значит.» это ты звонила мне то­гда? — осипшим голосом спросила Оксана. Куда-то разом подевались все годы, отделившие её от того страшного вечера. Изрыв, разнёсший кваргиру, рёв вулкана отнимавшего у неё мужа и дочь, ужас, мрак, отчаяние, рассветы без надежды. Постылая, одино­кая, безрадостная жизнь. — Ну, спасибо, выручила Не дала пропасть...