— М-м-м, прошу извинить меня, что начал разговор инкогнито, — продолжил наступление князь. — Честь имею представиться...
— Да полноте, Ваше Высочество, — учтиво присела незнакомка. — Кто в Монако не знает князя Альберта? Кейс, — улыбнулась она и протянула изящную руку в тонкой перчатке.—Хелли. Кейс Хелли. Мисс Кейс Хелли.
Перчатка была снежно-белой, без единой складочки. И благоухала, как майский сад.
— Очень, очень приятно, — взял эту божественную руку князь, трепетно приложился губами. Кровь начинала беспокоиться и бродить в жилах. — Рад видеть в этом омуте азарта натуру столь артис-' тичную... Любезнейшая мисс Хелли, мне кажется, игра вам скучна? Или я глубоко не прав?
Вздохнул, улыбнулся и заглянул ей в глаза. Бездонные, похожие на омуты. И поразился их редкому, ис- синя-изумрудному цвету. Цвету вздыбленной морской волны...
— И правы и не правы, дорогой князь, — рассмеялась мисс Хелли. Зубки у неё были жемчужные. — Эти игры. Ваше Высочество, не для меня, ставки не те. Деньги — это всего лишь деньги, а их в избытке оставил мне, — она вдруг всхлипнула, — мой покойный отец. То ли было во дни прошедших эпох... Лее, Цезарь, моритури те салютант/' Вот это игры, вот это ставки! О, — посмотрела она на часы, — прошу прощения, князь, мне пора. Режим...
I Ave Caesar, morituri te sabtant — «Здравствуй, Цезарь, идущие па смерть приветствуют- тебя». Подобным образом римского императора приветствовали гладиаторы, отправляющиеся на арену.
В её глазах (О! Ему не почудилось!..) мелькнуло ожаление, алые губы дрогнули в улыбке - очень, чень многообещающей. Чувствовалось, что уходить й не хотелось.
— Позволено ли мне будет хотя бы проводить ас? — огорчился князь. — Мы могли бы поговорить ' Джорджоне. И ещё о Тициане, его лучшем ученике.
— Не в этот раз, князь, не в этот раз, — учтиво \ахлонила голову мисс Хелли. — И потом, идти мне овеем недалеко, я остановилась в отеле *Де Пари taмер тридцать третий. Благодарю вас, Ваше Свет- ейшее Высочество, ещё раз прошу меня гавинить.
Снова сделала книксен, грустно улыбнулась иене- весомой грацией нимфы поплыла к дверям... Необык- ювето стройная, приховыеаюгцая взгляды, в изящ- \ейшем и очень смелом костюме, с юбкой всею лишь >о колен.
Такой она и приснилась ночью князю — прекрасной, как лучшие античные статуи.
Тропинка перевалила горушку, сделала петлю, и !>расрман вышел к речке. Ленивой торфяной Чёр- юй речке, каких в болотистой Ленинградской об- 1асти — через одну. На противоположном берегу фитулилась деревня Глуховка, убогое обиталище «скольких древних старух. По обоим берегам над устым кустарником возносились могучие ели, наверняка помнившие, как падал в бездонную трясину гстребитель Фраермана-деда. В хвойных лапах путались ленивые струйки сизого дыма. Маленький костерок был разложен не для тепла, больше от насекомых. У маленькой заводи сидел негр, неподвижный, как изваяние. Держал в руках удочку, смотрел на поплавок...
«Комарью всё равно: белое, чёрное... главное, внутри было бы красное». Фраерман сплюнул, усмехнулся и подошёл.
— Ну что, Гиви? Клюёт?