Ошибка

– Мне кажется, причина очевидна. Вы даете людям непосильные задания, хотите от них то, что они заведомо не смогут выполнить. А также… – он лихорадочно вспоминал, что еще хотел сказать; все аргументы как-то выветрились из головы. – А также, они могли бы много чего добиться, выжив! Они могли бы изменить свое мнение, у них было будущее! Это, выражаясь Вашими понятиями, – он кашлянул, – растрата ресурса.

– Это не мои понятия, Лоренс.

– Тем не менее, порой Вы ведете себя так, будто и Ваши тоже. Вы не пробовали вещать им с трибуны, что они все сдохнут – пошли бы они тогда на это, а?!

Тут Эйи рассмеялся. Успокоившись, он ответил:

– Пробовал, Ларри, пробовал, – несколько секунд он просто смотрел на переменившееся лицо Винтерхальтера, а потом продолжил. – Мы вместе с одним человеком проводили подобие эксперимента – интересно было понять психологию этих фанатиков. Я вышел и прямо им сказал, что они все умрут, что это не игрушки, что их возможности расходятся со стремлениями, и так далее, и тому подобное, и в общем, ребята, я вас предупредил. Видел бы ты их изменяющиеся лица. Мало того, что они восприняли это как вызов – у них ни на секунду не возникло мысли о том, что можно отказаться от своих намерений – так еще и стали обвинять меня в малодушии.

Он многозначительно посмотрел на Лоренса. Тот ответил:

– А если вообще, ничего… не говорить?..

– Но они ожидают, что ты что-нибудь им скажешь. Да и вообще, должны же они увидеть свое руководство в лицо хоть раз. Без явного авторитета они тоже, знаешь ли, опасны бывают.

– Но… почему так?

– Пойми, Ларри. Им по любому нужно растратить энергию. Эти люди, может, всю жизнь посвятили своему фанатизму; ты что, хочешь их разочаровывать? Я не говорю, что в других условиях они были бы такими же. Нет. Но мы все здесь в конкретных условиях, которые вполне определенно на нас влияют; они сами выбрали для себя этот путь. Лучше будет, если они будут заниматься экстремистской деятельностью? Или может, пополнять ряды той группировки? А еще лучше будет, Ларри, если после каждого сражения мы будем терять действительно важных людей, которые годами совершенствовали свои навыки, и явно не для того, чтобы случайно погибнуть раньше времени от рук каких-то подонков!

– Вы говорите…

– Я говорю о многих. Да зачем далеко ходить – о тебе, об Ите, о множестве людей, которых ты пока не знаешь, но которые представляют огромную ценность для будущего.

Винтерхальтер помолчал, а затем сказал, как бы извиняясь:

– Вы не говорили мне раньше об этом эксперименте, да и вообще об этом всем… Я не мог догадаться сам…

– Да ничего, Ларри. Это хорошо, что ты задаешься такими вопросами и что ты возражаешь. Я много о чем тебе сразу не говорю в том числе и потому, что мне нужно, чтобы ты обладал критическим мышлением.

– Что ж, пока что все идет успешно, – Лоренс нервно усмехнулся. – Только после каждого проявления этого критического мышления Вы разговариваете со мной так, будто хотите убить на месте.

– Я просто не люблю критику в отношении себя, – Эйи натянуто улыбнулся. – Ах да, и спасибо, что напомнил. Я как раз хотел купить себе новую ленточку.

В другие несколько дней они сняли небольшой дом в отдаленной альпийской деревне – Эйи давно просил Лоренса научить его стрелять. А узнав, что Винтерхальтер неплохо ездит верхом, тот теперь приставал еще и с этим.

В один из вечеров Эйи сидел на подоконнике у открытого окна и сушил волосы; Лоренс делал какие-то наброски карандашом.

– По правде говоря, – сказал вдруг Эйи, – меня часто посещает мысль о том, чтобы закончить всю эту вражду разом. Я имею в виду… мы могли бы заключить договор с той группировкой, что-то вроде примирения с принятием их условий. Когда все их планы были бы приведены в исполнение, мы могли бы просто медленно уничтожить их всех изнутри, а затем и обычных людей. По-моему, было бы проще…

Винтерхальтер отложил рисование, и, немного подумав, сказал:

– А Вам не приходило в голову, что за все то время, пока люди работали бы на нас, большая часть привыкла бы и просто отказалась бы менять положение?

– Ты действительно думаешь, что такое возможно?.. – спросил Эйи с сомнением. – Я об этом как-то не подумал. Ни один из тех, кого я знаю, не способен на такое…

– Что ж, адекватные всегда остаются, но меньшинству будет очень трудно что-либо изменить.

Какое-то время они просидели в молчании – слышались только шелестение карандаша о бумагу, звук расчески, натыкавшейся на спутанные волосы, и перезвякивание колокольчиков на шеях у коров, пасшихся неподалеку.

Тут Эйи спросил, улыбаясь:

– А что, Ларри, ты по любому пошел бы за мной, что бы я не предпринял?

Лоренс снова отложил лист. Он взял со стоящей рядом тумбочки забытый хозяином дома флакон с распылителем для опрыскивания цветов, подошел к Эйи и брызнул в него водой несколько раз. Тот стремительно соскочил с подоконника, прыгая и отфыркиваясь:

– Зачем ты это сделал?!

– Я пошел за Вами даже в этот ад, Вы думаете, у меня есть выбор?

– Выбор всегда есть, он у тебя и тогда-то был, разве нет?