Ошибка

Эйи сделал глубокий вдох. Затем подошел так, чтобы человек его видел, и заглянул тому в глаза. Кроме пустоты и жажды в них ничего не было; в первую секунду зрачки Глена сузились, казалось, он сейчас кинется на Эйи, а точнее, попытается. Тот, однако, не позволил себе паниковать; он пытался установить контакт с сознанием человека, но, казалось, было не с чем. Задача была сложная; он задумался.

– Ого, – сказала она, – он до сих пор не попытался на тебя кинуться.

– А должен был?..

– Не смеши меня… Я ведь тебе объясняла.

– И какая на то может быть причина?

– Не знаю. Возможно, у него на тебя сходная реакция, что и на меня; а может он просто устал. Хотя в последнем сомневаюсь.

– Мне не удалось почувствовать его сознание…

– Нет у него никакого сознания. А если и есть, то где-то очень далеко.

После недолгого раздумья Эйи спросил:

– Вы говорили, ему музыка нравится?

Она приложила руку к лицу.

– И охота тебе с ним экспериментировать…

– А Вам охота? – парировал Эйи. – Я хотя бы помочь ему хочу. Мне нужно понять, есть ли у него шанс. Если есть, я уже примерно представляю, что можно сделать.

– И откуда же у тебя такие представления?

Эйи не ответил.

– Думаю, его можно пока вернуть в прежнее состояние. Он не сможет долго удерживать на мне концентрацию. А я пока подумаю, что могу ему сыграть; да я, к тому же, давно не практиковался, в связи с последними-то событиями… Нужно будет вспомнить.

– Очень надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

На следующий день, с утра, Эйи сел за пианино. Нужно было – он чувствовал – восстановить навык до состояния идеала: тот человек чрезвычайно восприимчив, любая заминка, любое отклонение могут прервать концентрацию, которую потом будет сложно восстановить. В том, что она будет достигнута, он почему-то практически не сомневался.

В комнате, помимо Эйи, находился Лоренс – ему было интересно послушать. Ветер слегка колыхал белые занавески; в целом помещение было очень светлое, хоть и небольшое; единственным черным предметом было пианино, ну и Винтерхальтер, за исключением головы.

Эйи играл свое любимое – Лунную Сонату; ветер задувал будто бы в такт музыке. Лоренс облокотился о стену, заслушавшись игрой; на некоторых моментах Эйи даже казалось, что можно закрыть глаза, однако он этого не делал – рановато.

Внезапно за дверью послышался какой-то шорох. Эйи не прекращал игру; Лоренс слегка насторожился. Затем дверь медленно приоткрылась и в помещение вошел – точнее, вкрался – Глен. Его глаза были прикованы к играющему. При взгляде на Лоренса его внимание внезапно переключилось; зрачки снова сузились, в них стали отражаться диковатые отблески. Эйи среагировал мгновенно:

– Прячься за занавеску, быстро!

Вообще-то, Винтерхальтеру можно было и не давать указаний – он и сам не горел желанием еще раз встретиться с этим существом. Он поспешно скрылся.

Глен кинулся было в его сторону; Эйи заиграл интенсивнее, попутно пытаясь подключиться к сознанию вошедшего. «М-да, придумал ты мне задачку…». Тот, казалось, успокоился и снова сосредоточился на музыке. Он сел на пол и оставался неподвижен; зрачки снова приняли нормальный размер, а потом даже стали расширяться. Было полное впечатление, что он находится под гипнозом.

Позже совместными усилиями с главой организации Эйи нашел этому объяснение – сознание может голодать, даже если находится в практически мертвом состоянии; то, что когда-то им обладало, не может полностью избавиться от соответствующих потребностей, как бы низко ни опустилось. К тому же, не может в животном, которое когда-то было человеком, не быть желания противостоять соответственному обращению с собой. Но сейчас Эйи только удивлялся, что смог поймать внимание Глена; играя, он попутно старался как можно яснее запечатлеть в сознании того, что не является для него угрозой и даже может представлять из себя надежду.

Они долго просидели таким образом. Эйи поразился такой способности концентрироваться (как выяснилось позже, это был духовный голод). Выбившись из сил, он убрал руки с клавиш, одновременно погружая Глена в сон. «Теперь осталось только придумать, как дотащить его обратно. Хотя, погодите… у меня же есть Ларри».

– Ты там не умер еще? – спросил Эйи приглушенно.

– Вы очень красиво играете… Правда вот, у меня нога затекла…

– Ничего, сейчас разомнешься, – он кивнул в сторону спящего. – Мне нужно как-то донести его обратно.

Лоренс сделал круглые (еще более, чем обычно) глаза.

– Я не хочу до него дотрагиваться!!! А если он проснется и снова кусаться начнет…

– Не проснется, не переживай.

Лицо Лоренса приобрело страдальческое выражение.

– Ну неужели во всей организации нет более низших чинов, чтобы этим заниматься…

– Здесь, в этой комнате, у тебя наиболее низкий ранг. Он не в счет, – прибавил Эйи, поймав изумленный взгляд. – Поэтому не выпендривайся и вперед. Да не бойся ты так. Просто перекинь его через плечо. Ну ладно, допустим…

Несколько вечеров подряд Эйи играл для Глена. Как выяснилось, тот разделяет интерес к Лунной Сонате.