Ощущение времени

«— Жалко, что он женский, правда, Додик? — велосипед катился между нами. Милка держала руль левой рукой, я — правой. Я повернулся к ней и спросил:

— Почему, Милка?

— Почему, почему? Я всё должна объяснять тебе, да? — она очень сердилась всегда, если я не понимал того, что она напридумывала.

— Да. Не должна, конечно, но…

— Потому что, если бы он был мужской, мы могли бы на нём ехать вместе! Я бы на раме, а ты бы меня вёз… — ну, такое, конечно, мне не могло придти в голову! Это только Милка может придумать… ей две недели назад отец велосипед новенький немецкий подарил — чудо, а не машина! А она уже придумывает что? Небось теперь скажет отцу, чтобы купил новый! Пуриц богатый, говорят, и её ужасно любит… возьмёт и купит! Тогда, правда, Милка сядет на раму, а я буду её везти… так все взрослые делают! И она будет на кочках подскакивать и повизгивать… я сам слышал… особенно, где корни сосны на поверхность вылезают, и их никак не объедешь… тогда можно ехать мимо Овражков по шоссейке и за Вялками в перелеске, что за высоковольткой, набрать грибов и наесться такой земляники, что все коленки на штанинах красные будут, не только губы… пешком туда два часа тащиться надо!

— Ты, Додик, иногда хуже Нинки бываешь! — прерывает меня Милка.

— Почему? — Я возвращаюсь совершенно ошарашенный таким сравнением.

— Потому что она, когда начинает трещать, — ей никто не нужен. Трещит сама себе будто!

— А я? — Мне интересно, чем же я похож на Нинку.

— А ты, как задумаешься — тебя вовсе нет. И для тебя никого нет. Хочешь, я обижусь?!

— Ты что, Милка? — Я так искренне пугаюсь, что Милка заливается смехом.

— Какой же ты балда, Додик, — она вдруг становится серьёзной, и я снова молчу, но уже ничего не придумываю.

— Ты что, обиделась?

— Нет. Знаешь, я думаю, что хорошо, что у нас не раздельная школа… в городе мальчишки учатся отдельно.

— Почему? — Я сегодня ужасно тупой и непонятливый.

— Я не знаю… — соглашается Милка, — Только хорошо, потому что говорят, школьная дружба — это на всю жизнь.

— Я не знаю, Милка.

— А я верю… и ты верь, Додик! Ладно?»

— Ты что, не любишь читать? — удивлялся Додик.

— Не то что не люблю — так некогда же… — Милка простодушно смотрела на него… — Ну, а если книжка глупая? Время жалко!.. И так недосыпаю.

— А что значит глупая? — Додик сделал наивные глаза, старался прикинуться дурачком. Милка изучающе на него смотрела, и было совершенно ясно: «Прикидывайся, прикидывайся, мол, а я всё равно скажу тебе, хоть ты и сам книжки сочиняешь… может, потому и спрашиваешь!»

— Ну, что он мне про колхоз толкует, а сам и не жил в нём… я же ж запросто вижу, что он брешет, собака… у моей бабки знаешь, сколько пенсия?

— Тридцатка, небось? — подладился под её тон Додик.

— Ага! Если бы! А семнадцать не хочешь? — Милка уставилась на него кошачьими глазами.

— Так не бывает! — уверенно сказал Додик.

— Спорить не буду, — вдруг смирилась Милка. — Съезди. Адресок дам… других поспрошай, что они так всеми правдами и неправдами бегут оттуда!