Осенний лист, или Зачем бомжу деньги

— Можно мне винца? — жалобно попросил Никита Иванович.

— Не можно, — отрезал Пархом, — вино будем на десерт пить. Смотреть на праздничный салют и пить вино.

Он взял бутылку коньяка и стал разливать; Мараков с усмешкой смотрел, как у прокурора, по мере наполнения стаканов, от ужаса округляются глаза. Когда содержимое бутылки иссякло (в стаканах оказалось янтарной жидкости почти по рубчик), Пархом, не глядя, швырнул пустую бутылку через плечо. Она обиженно звякнула, разбившись о подножье статуи одной из «куртизанок».

— Пить до дна! — скомандовал Пархом и чокнулся персонально с каждым из гостей.

Оба услышали, как громко сглотнул прокурор. Мараков снова усмехнулся и одним махом осушил стакан. Он уже съел два куска языка, сложив их вместе на манер бутерброда, и теперь осматривал стол в поисках чего-нибудь, чем можно зачерпнуть осетровой икры (к лососёвой он относился с предубеждением), а Малюта ещё цедил свою порцию. Коньяк явно не хотел вливаться в прокурорское горло, но прокурор, громко дёргая кадыком, вливал его думая в этот момент о своей язве. Пархом с нескрываемым интересом наблюдал за спектаклем. Это было его маленькой местью прокурору за нерасторопность в деле «Самсонов против Пархоменкова».

— Чуть не забыл! — спохватился Пархом, когда Малюта, поставив на стол стакан, в котором осталось на дне немного коньяку, стал хватать ртом воздух, как вытащенная из воды рыба, и шарить по столу в поисках запивки, — Мрак, ты постановление привёз?

— А как же, Максим Игоревич! — всё это время полковник прижимал под мышкой папку с постановлением, — Вот оно, — сказал он, протягивая Пархому папку.

Пархом кивнул на прокурора:

— Ему дай. Пусть хоть это сделает. Пусть подпишет, пока в аут не ушёл.

Мараков обогнул стол и раскрыл перед Малюткиным папку. Никита Иванович достал из кармана «паркер» с золотым пером, и уверенно, несмотря на молниеносно наступившее опьянение, поставил витиеватую роспись. Печать на постановлении уже стояла.

— Сюда давай, — Пархом протянул руку, — у меня пока полежит. После праздников заберёшь. Слышь, Малюта? Или ты уже отъехать надумал? Погоди, ещё фейерверк впереди. Да и не ешь ты ничего, я смотрю. Не нравится закусон?

— Ам-ням-ням, — пробормотал Никита Иванович совершенно неразборчиво и упал головой в овощи.

Струя из раздавленного помидора брызнула через весь стол.

— Посади его прямо, Мрак, — приказал Пархом. — Не люблю, когда в продуктах посторонние предметы валяются. Захочешь закусить, а в тарелке мусор. Гы-гы-гы! Мусор! Мусор-то — это ты. А прокурор… — Пархом склонил голову набок и критически посмотрел на пьяного Малюту, — слабак наш прокурор. Менять надо.

«А может, я зря Пархома грохнуть решил? — подумал Мараков, — Может, поторопился с выводами? Может ещё послужить Пархому и себе на благо? Вроде бы Пархом неплохо ко мне относится, ценит, и ни в чём не подозревает. А прокурора заменить решил. Может, с новым прокурором у меня отношения сложатся, и мы одна команда будем? И, может…».

Додумать он не успел, за воротами заливисто просигналила машина, оборвав его противоречивые мысли.

— Вас ист дас? — крикнул Пархом охраннику, который уже открывал ворота настежь.

— Дэвушку заказывали, вот, Шамиль и прывёз, — откликнулся бородатый секьюрити.

— Какую девушку? — почему-то Маракову вдруг стало душно. — Вы же, Максим Игоревич, говорили, что у нас мальчишник…

В ворота въехал джип и из него вышел начальник пархомовской безопасности Шамиль, и ещё один чеченец, а за ними из машины выбралась перепуганная Янка, белая как полотно, подталкиваемая сзади третьим абреком.

Мараков совершенно потерялся, а Пархом ухмыльнулся.

— Конечно, мальчишник. А какой мальчишник без блядей?

— Но…

— Я, Мрак, хочу все вопросы за один вечер решить. Давай-ка, колись — что против меня со своей полюбовницей удумал? Какую такую бяку решил сотворить?

— Какую бяку?., — промямлил полковник.

— Вот именно, какую? Шамиль, давай куколку сюда. — Пархом поманил рукой, — Битте! Присаживайся, Анюта. Тебя же Анной зовут. Анна Ивановна Кучкина по паспорту. А Яна — это просто кличка, профессиональный псевдоним. Аня-Яна. Слева направо — Аня, справа налево — Яна. Что пить будешь, Аня-Яна?

Янка отрицательно покачала головой.

— Ну, тогда что? Перекурим, что ли? И приступим к допросу.

Пархом сунул одну сигарету себе в рот, вторую вставил в трясущиеся Янкины губы, пошарил себя по карманам в поисках зажигалки. Мараков, сам не понимая, что делает, достал свою чудо-зажигалку и дал прикурить Пархому. Янка свою сигарету выронила. Она упала ей на колени и скатилась на землю.

— Дай-ка, — Пархом протянул руку к полковничьей зажигалке, взял её, поднёс к глазам, — эй, кто-нибудь! Включите прожектор. Не видно ни хрена!

Яркий луч света упал на стол моментально.

— Китайское говно? — удивился Пархом, — Мрак! Ты же серьёзный человек, а таким барахлом пользуешься! — пощёлкал зажигалкой и бросил её на стол.

За воротами снова раздался сигнал автомобиля. Пархом удивлённо посмотрел на стоящего рядом Шамиля:

— Кто на этот раз? Я больше никого не приказывал доставить.

— Дверь привезли. Устанавливать будут.