Осенний лис

— Экий на тебя жор-то сегодня напал! — понимающе усмехнулся Вайда. Рифмач сидел рядом, задумчиво пощипывая лютневые струны. Жуга наконец прожевался. Глотнул воды из кружки.

— Ты чего такой смурной?

— Да видишь, вот, струну порвал. И запасные кончились.

— У скрипача спроси.

— Да спрашивал уже, — отмахнулся тот. — Есть, говорит, в запасе два бунта для скрипки. Я попробовал натянуть — короткие...

Жуга вдруг насторожился. Отложил миску, проверил, на месте ли меч, и окликнул горбуна:

— Роджер! Вроде едет кто-то!

Со стороны дороги уже явственно был слышен перестук копыт, а через мгновение показался небольшой отряд верховых. Завидев притулившийся у берега фургон, они тут же свернули к нему и окружили поляну. Кони фыркали, переступали, звякая збруей и шумно дыша, от их раздувающихся боков валил пар. Сразу же запахло кислым лошадиным потом. Всадники спешились, поправляя амуницию и осматриваясь. Было их семеро, все рослые, добротно и тепло одетые, при саблях, с луками. Их предводитель — высокий и худой, по-военному гибкий в суставах малый лет тридцати с выбритым до синевы лицом — соскочил с коня, одернул на себе потрепанную серую хламиду и направился к костру. Остальные разбрелись по поляне.

— Не дергайтесь, но будьте настороже, — не выпуская трубки изо рта, пробормотал еле слышно Роджер. — Это не разбойники.

Жуга кивнул и предпочел промолчать.

Горбун привстал. Приподнял шляпу.

— Доброго здоровья, — приветственно сказал он. — Чем привлек вас мой фургон?

Не доходя шагов пяти, тот остановился. Посмотрел на горбуна, на Вайду, на Жугу. Взгляд его был холоден, как зима.

— Кто вы такие?

Вопрос упал и канул в тишину. Как раз в этот миг показались Линора и Иваш, в сопровождении рослого детины, плотоядно поглядывавшего на стройную фигурку девушки.

— Обыскать, — коротко бросил предводитель. Кто-то полез в фургон. Обшарив карманы странников и не найдя в них ничего интересного, за исключением пары талеров, тут же перекочевавших в бездонные солдатские сумки, Иваша и Линору вытолкнули к костру.

— Ну? — нетерпеливо бросил тот.

— Артисты, ваша милость, — ответил Роджер.

— Артисты? — тот поднял бровь. — Посмотри на себя — какой из тебя артист! Что ты можешь?

Не говоря ни слова, Роджер вынул из кармана четыре раскрашенных шарика чуть побольше грецкого ореха каждый, и быстро подбросил их в воздух. Цветные пятна замелькали радужной дугой. Горбун поймал все шарики одной рукой, сжал ладонь в кулак, подул в него и развернул в воздухе тонкий большой платок. Вынул из-за уха шарик, ловко покрутил его меж пальцев, затем, откуда — непонятно, прибавил к нему остальные три, сложил их на коленях, накрыл получившуюся пирамидку платком и с размаху шлепнул по нею ладонью. Платок смялся — шарики исчезли. Послышались довольные смешки — похоже было, что представление понравилось. Предводитель, однако, нахмурился.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Понятно. Этот играет на лютне, этот — на скрипке. А девка что делает?

— Да разное, — ответил Роджер. — Предсказывает, желания угадывает, вещи спрятанные находит...

— А этот?

Длинный палец, обтянутый потертой тканью перчатки, указал на Жугу. На пару секунд воцарилось напряженное молчание.

— По углям я хожу, — буркнул тот.

— Ха! — усмехнулся тот. — Так-таки и по углям? Ты еще скажи, что стрелы ловишь.

Травник поднял голову. Под кожей на его лице заходили желваки.

— Могу и стрелы, — сказал он.

Солдаты заинтересованно подались вперед — нечасто ведь такую забаву глянуть можно. Стрелы — не угли, костра разводить не надо. «Поймает! Не поймает!» — слышалось меж ними. Звякнули монеты спорящих.

— Дерек! — не оборачиваясь, позвал предводитель. — Лук! — Он повернулся к травнику. — Становись-ка у фургона, циркач. За хвастовство полагается платить. Сейчас проверим, на что ты способен. Двадцать шагов тебя устроит?

Жуга покосился на фургон.

— Если не покажется слишком далеко, то лучше двадцать пять.

Тем временем принесли лук и колчан. Предводитель отряда отсчитал двадцать пять шагов и наложил стрелу на тетиву. Остальные всадники сгрудились у него за спиной. Линора, стоя в сторонке, нервно покусывала сжатый кулак. Чуть развернувшись боком, травник стянул рубашку и встал у бортика фургона. Подвигался, проверяя, не скользят ли башмаки, убрал с земли пару камешков. Сосредоточился. Время привычно замедлило свой бег. Жуга вздохнул и поднял взгляд.

— Я готов.

Лук разогнулся. Чуть прянув назад, травник взмахнул рукой и продемонстрировал зажатую в кулаке стрелу. Бросил ее на землю. Со стороны полукруга зрителей донесся изумленный вздох. Один лишь предводитель остался невозмутим и снова потянулся к колчану.

С коротким разрывом вторая стрела сорвалась с тетивы, и снова упала, пойманная в воздухе.

Предводитель ухмыльнулся. Отложил в сторону лук.

— Дерек! — вновь окликнул он. — Мой арбалет!

Он присоединил к арбалету рычаг, натянул стальную тетиву, положил на ложе стрелу и вскинул оружие к плечу. Травник сглотнул и взглядом отыскал Линору. Та покачала головой. «Не лови», — одними губами прошептала она.