Осенний лис

— Я знаю, — кивнул Жуга. — Наконечник от стрелы. Верней, кусок от наконечника. Если бы не он...

Двараг помедлил.

— Хочешь, я его достану?

У травника перехватило дыхание.

— А ты... можешь?

Рагнур фыркнул.

— Плевое дело! Какой же тангар с металлом не управится? Придется, правда, потерпеть, да и после у тебя нога не сразу заживет. Так тебе все равно спешить некуда. Так как? Вытаскивать, или нет?

— Тащи!

— Согни колено.

Некоторое время гном осматривал и щупал ногу травника, определяя положение осколка, затем вынул кресало и затеплил в плошке огонек. Полузакрыв глаза, долго молчал, держа над пламенем раскрытую ладонь. Повернулся к Жуге. Узловатые пальцы легли на колено, и травник стиснул зубы.

— Тяну, — предупредил Рагнур. — Идет... Идет...

— М-мм!...

— Не дергайся! Может, ногу придержать?

— Н-нет, не надо... Уй!...

— Терпи.

— Долго еще?

— Сейчас... — пробормотал Рагнур. — Сейчас...

Рука дварага поднялась, дрожа и напрягаясь. Кожа на сгибе колена лопнула, закапала кровь. В открывшейся ране показался медленно ползущий вверх и вбок четрехгранный серебрящийся осколок длиной чуть поменьше фаланги пальца. еще мгновение, и он, звякнув, упал на каменный пол.

— Уф! — Жуга со вздохом облегчения откинулся к стене, зашарил в поисках тряпицы. — Из тебя получился бы великий целитель! — Он оторвал полоску от одеяла и перевязал колено. Рагнур помог затянуть узел. Подобрал осколок.

— На, возьми.

— Сделай милость, выброси его.

Жуга помолчал. Глотнул воды из чашки. Покосился на колено и вздохнул.

— Рагнур...

Тот поднял взгляд.

— Давно хочу спросить... Что за историю упоминал Лаутир про своего отца?

— А, это... — Гном кивнул на цепь. — Да. Лаутир — наполовину человек, сын Лаурина и Симильды. Лаурин был славным королем, и королевство наше процветало, но для полного счастья ему не хватало супруги. И вот однажды до него дошли вести о смертной по имени Симильда, славившейся своим умом и красотой... То была долгая история, но Лаурин заполучил принцессу и сумел завоевать ее сердце. Но... через семь лет брат девушки проведал, где она, и вознамерился вернуть ее. Два рыцаря пошли с ним — Теодорик и Гильдебранд. Заросли цветов на склонах гор указали им путь, и они вызвали Лаурина на бой. Король принял вызов. Он победил и кнехтов, и Теодорика, и других, но Гильдебранд сумел разгадать секрет Государя. Волшебный пояс Лаурина был сорван, а король побежден.

Лаурин пригласил их погостить, проведать счастливо живущую Симильду и заключить мир с тангарами, но рыцарь Витек затеял драку за праздничным столом. Другие рыцари бросились на подмогу, завязался бой, и вновь тангары потерпели поражение. Симильду увел ее брат, а Лаурина взяли в плен. Во дворце, посадив гнома на ошейник, рыцари заставляли его плясать на бочке на потеху публике, и лишь спустя много дней и ночей Лаурин тайком пробрался к очагу, пережег свой поводок и сбежал.

Он вернулся и увел свой народ на север, где основал новое царство. На сей раз — уже без цветов на склонах гор...

Рагнур умолк.

— Вот, значит, как... — пробормотал Жуга, поглаживая ноющее колено. — Спасибо, хоть плясать не заставили... А сын его, стало быть, решил отомстить, помогая османам?

— Откуда ты знаешь?! — вскинулся гном.

— Что вы торгуете с турками? — усмехнулся тот. — Чего уж проще... Ты ведь сам сказал, что вы обучали людей своим ремеслам. А где у нас лучшие оружейники? В Дамаске. На складах у вас нет ни свинины, ни вина. И табак ты куришь турецкий. Да и меч...

Жуга осекся.

— Что — меч? — Рагнур вскочил, сжимая кулаки. Голос его сорвался на визг. — Что ты знаешь про Хануд?!

— Хануд? — переспросил, помедлив, травник. — Какой Хануд?

Рагнур замер, нависнув над Жугой и тяжело дыша, затем уселся на лежак, вынул трубку, набил ее и закурил. Жуга не стал протестовать. Некоторое время они сидели молча, а вскоре послышались шаги, и в каменный закуток ввалился Бертольд. В руках его была фляга.

— Эй, Лис! Выпьем... Вот — последнее вино... — Он плюхнулся на кровать — Жуга едва успел убрать больную ногу — и приложился к горлышку: «А-ах!» Перевел мутный взор на сидящего рядом дварага. — А, и ты тут... З-заперли, мать вашу... Зауп... запутали ходы... — Он вдруг схватился за висящее на шее распятие и высоко воздел его над головой. — Изыди! Apage, vade retro, Satanas! — вскричал он. — In nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti!

— Убери свою деревяшку, смертный, — поморщился Рагнур. Пустил ноздрями дым. — И впрямь тут с вами с ума сойдешь... А если б вашего бога не распяли, а повесили, вы что, носили бы петлю на шее? Или виселицу? Вино, видите ли, у него кончилось! Терпи. Ваш бог терпел, и вам велел.

— А тебе? — несколько ошалело выдавил монах.

— А мне — нет.

Он встал и вышел, не прощаясь.

Шварц повернулся к травнику.

— Что ж делать-то теперь, Жуга? А? Делать-то чего?

— Ну, для начала встань.

— За... ачем?

— Ты сел на мою цепь, болван. А теперь иди и проспись. Флягу оставь!

Монах, шатаясь, удалился, и травник остался один. Поднял руку. Хоть браслет и забрали гномы, запястье по-прежнему зудело. Он молча закатал штанину, послюнил палец и осторожно потрогал колено.