ОСЕННИЙ ЛИС

И только Иваш молчал, глядя на грудь травника, где багровела тонкой полосой запекшаяся кровь.

* * *

Ни за что, ни про что,

На авось, просто так

Грел снежок, тер очки,

Не заметил – осень пришла.

Так и гнал, так и брел

За собой по пятам.

Все на пятки себе

Упоенно наступал.

Через край, через рай,

Через раз, через год

Да забыл про волосы -

Зацепились за забор.

Лишь слегка врезался,

Оказалось – наповал.

Наступил лишь одной ногой,

А в говне уж по уши.

На заре, на столе

Разноцветны стеклушки,

Разноцветны тряпочки -

Непонятно ни хрена…

Жуга поднял взгляд на Вайду.

– Это ты про кого?

– Да так, – пожал плечами тот. – Про все сразу. Про меня, про тебя, про Роджера этого… Вот. Сочинилось вдруг, – он отложил лютню и вздохнул. – Да и струну заодно опробовал.

Жуга и Вайда сидели на поляне. Полупогасший костер ожил и накинулся на брошенные в огонь ветви сушняка.

– Непонятно ни хрена… – хмыкнул Жуга. – Да уж. Что верно, то верно. А что, струна нашлась?

– Мне Роджер дал. Во, видишь? Длинная, зараза… Аж обрезать пришлось. Вот он, остаток-то.

– А. Понятно.

– Не пойму никак я Роджера этого, – продолжал меж тем рифмач. – То он с собой тебя зовет, то гонит прочь через день… Зачем?

Жуга пожал плечами. Поворошил в костре острием меча. Металл клинка блестел, отражая кровавые блики. Лис плясал свой отземок.

– Как твой зуб? – спросил вдруг травник.

– Зуб? Выдрал, – рифмач махнул рукой. – Прав ты был тогда. Зря только мучился, терпел… Вон, видишь дырку? Вот.

– Ну и правильно. Слышь, Вайда, – травник повернулся на бок, лицом к рифмачу. – Как ты догадался, где меня искать?

– Мне сказали, что ты в здешние места подался. Встретился один монах-доминиканец. Сказать точнее, не монах, а так – расстрига, апостат. Понарассказывал всякого.

– А, Шварц, – Жуга кивнул. – Так я и думал.

– Скажи, – рифмач замялся, – этот меч… Тот самый?

– Самый тот.

– И ты бился им?

Травник поднял взгляд.

– Он бился мной.

– Дай посмотреть.

Он осторожно принял Хриз и взял его за рукоять. Потрогал пальцем острие и скорчил уважительную мину: «Ого…»Травник поймал себя на мысли, что наблюдает за Вайдой чуть ли не с ревностью, и ощутил немалое облегчение, когда меч возвратился к нему.

– Я ночью слышал шум, – глядя в сторону, сказал Вайда. – Так стало быть, то были вы?

Жуга кивнул и промолчал.

– Ну, что ж… Тогда пошли. Не бросать же дело на полдороге.

– Погоди. Мне надо кое-что тебе сказать, – в глазах травника читалась боль. – Линора – не совсем человек. Она вампир.

– Что? – вскинулся рифмач. – Вот эта пигалица? Не смеши меня. Вампиров не бывает. С чего ты взял?

– Она сама мне рассказала. Она не виновата, это у нее с рождения. Ей постоянно нужна свежая кровь, особенно если у нее, ну это… женские дела. У всех баб по чуть-чуть, у нее – водопад. С ней от этого вообще не смерть случиться может, но такое… беспамятство, что ли. В общем, лучше помереть. Хотя, не знаю, я раньше только слышал про таких, с ее слов говорю. И видимо, от этого у нее и дар пророчества, и малый рост, и кожа бледная, и дар внушения тоже. Понимаешь, у нее в роду были пикты – сумрачный народ. И если она кого-нибудь любит, то и он… поневоле…

– Что ты несешь! Какие еще пикты?

– Она и Роджер с островов, – терпеливо пояснил Жуга. – Британских. Бог знает, что они тут делают. Ли говорила, будто бы они бежали оттуда.

Рифмач помолчал. Поднял взгляд на травника.

– Если это так… вампир, да еще и суккуб… – он вздохнул. – Ну и влип же ты, парень!

– Так ты идешь со мной?

– Иду, – кивнул рифмач.

* * *

– Да в замок они идут! Голову даю на отсеченье – в замок!

– Ты погоди головами-то разбрасываться. В замок… Чего им там делать-то, в замке?

– Вот уж, не знаю, но что – в замок, это факт. Сам посуди: дорога на развилке налево к городу ведет, направо – к замку.

– К которому?!

– Хрен его знает…

Дымился костер. На пятачке неровной утрамбованной земли лежали камни, веточки и куски коры: два странника по мере своего уменья рисовали карту здешних мест. Бугрились маленькие песчаные горы, большой кусок коры обозначал Ноул-Сасэск, четыре сосновых шишки – окрестные замки, белесый камешек – фургон. Начерченными змейками вились дороги.

Вторые сутки Вайда и Жуга держали след, не упуская Роджера из виду. Фургон, влекомый парой волов, неторопливо катился по дороге, совсем как тот, из песни. Две глубокие, наезженные колеи указывали, что ездят тут частенько, но ни людей, ни верховых за эти дни странникам больше не встретилось. Дорога, добежав до берега, шла дальше вдоль реки, что видимо, вполне устраивало Роджера. Лес кончился с обрывом, уступая место широкой и залитой солнцем долине. Прятаться стало труднее, и два приятеля, пронаблюдав за фургончиком с холма, устроили привал.

– Значит, направо, – задумчиво проговорил Жуга, снимая с огня котелок и разливая по кружкам дымящийся чай. Поправил притороченный за спиной меч. – Что ж… ладно. Под утро двинемся. Ночью они так и так никуда не поедут.

Прихлебывая темный взвар, он долго смотрел на карту. Хотел было что-то сказать, но передумал и молча развернул одеяла.