Осенний Лис

Разбросанные тут и там, всюду валялись вещи из фургончика. Туши волов лежали в луже крови, утыканные стрелами. Животные, как шли, сцепленные ярмом, так и рухнули, где их застигла смерть. В траве у самой опушки распростёрлось человеческое тело. Чуть поодаль виднелись ещё два. У одного в руках была сабля. А посреди поляны полыхал фургон. Полог прогорел насквозь, дуги раскалились докрасна, на глазах у путников левый борт отвалился и с шумом рухнул, рассыпавшись каскадами пылающих углей.

А в глубине повозки, в жарком пламени кружилась, догорая, деревянная птица.

– Линора! – Иваш бросился к фургону.

– Стой, дурак! – Рифмач в два прыжка догнал его и повалил на землю. – Сгоришь!

– Пусти!!!

Изловчившись, Вайда заломил Ивашу руку, прикрылся от жара плащом и обернулся к Жуге. Тот покачал головой.

– Отпусти его, – сказал он. – Нет их там.

Оглядевшись, Жуга спрятал меч в ножны, наклонился и перевернул одно тело. Лицо убитого показалось смутно знакомым. Вспомнились лесные всадники. В залитой кровью левой глазнице мертвеца торчал пучок цветастых перьев.

Они переглянулись.

– Знали, черти, где засаду устроить, – процедил сквозь зубы травник. – Опытные, сволочи…

– Если это Эшер, – медленно проговорил Иваш, – то чего он добивается?

Ответа он не получил.

Жуга стоял, кусая губы, ерошил пятернёй всклокоченные волосы. Что-то было не так, и он никак не мог понять – что.

– Жуга! – окликнул его рифмач с края поляны. – Взгляни сюда.

– Погоди, – отмахнулся тот. – Не сейчас…

«Была засада, – думал травник. – Но почему Линора не предвидела её? Ведь это так просто с её даром. А если предвидела, значит… так и было задумано? Но тогда получается, что Линора и горбун попали в плен, а стало быть, победили всадники. И скоро за оставшимися телами…»

– Чёрт… – ругнулся он. – Вайда, Иваш! Бросайте всё! Уходим!

Вайда поднял голову.

– Какого чёрта…

Договорить он не успел: в кустах отрывисто и тонко спела тетива, длинная оперённая стрела глухо ударила рифмача в спину, и Вайда рухнул как подкошенный.

Две тени вынырнули из кустов. Засверкали клинки. Иваш бестолково завертел головой, затем схватил валявшуюся в траве саблю и очертя голову ринулся на врага.

– Иваш!..

Ещё два человека поспешили на подмогу первым. Думать или сожалеть было некогда, одна мысль, что эти четверо могли убить Линору, бросала в яростную дрожь, и прежде чем Жуга осознал, что произошло, ноги понесли его вперёд. Рука метнулась к плечу, Хриз словно сам прыгнул в ладонь, плеснул в сумерках дымчатым высверком, растёкся живым серебром, вытягиваясь в посох – привычное оружие горца, и через миг травник влетел в самую гущу драки.

– А, с-суки!!!

Иваш, в опрометчивой горячке атаковавший сразу троих, теперь медленно отступал, теснимый к горящей повозке, но при этом, сам того не желая, отвлёк внимание от травника, и когда Жуга подобно рыжей молнии набросился на противников со спины, те растерялись. Посох крутанулся, лезвие меча сухо щёлкнуло, ломаясь, и один солдат рухнул, хватая выпавшие потроха. Остались трое; лезвия клинков мгновенно повернулись к травнику. Жуга ощерился, пригнулся и вдруг, вместо того чтоб отступить, метнулся вбок и закружился, вспарывая воздух лепестками лезвий. Ударил, целясь в белое пятно лица – верзила с саблей отшарахнулся, повёл посох по дуге, прервал движение, нырнул под занесённый меч, и второй солдат замер, с размаху налетев на посох грудью, как медведь на рогатину. Последний заколебался на мгновение, и травник не замедлил этим воспользоваться, распластав ему сперва плечо, а вторым оборотом посоха горло.

Четвёртый, который занялся Ивашем, оказался один против двоих и, наседая на скрипача, попытался пробиться к спасительным кустам. Жуга метнулся вперёд («Живым!» – мелькнуло в голове), ударил солдата по рукам. Хриз гибкой плетью захлестнул запястье, Жуга в момент окрутил его вторую руку, и солдат замер, связанный живым металлом. Опустил глаза, с ужасом глядя, как оковы на его руках медленно тончают, превращаясь в свитое восьмёркой лезвие меча, и бросил саблю: в любой момент ему могло отрезать руки – стоило лишь травнику рвануть за рукоять.

– Нет… – пролепетал он. – Господи, не надо… нет…

Лис щерился с клинка. Солдат гулко сглотнул, закатил глаза и медленно осел в траву, лишившись чувств.

Травник, севший вместе с ним, поднял взгляд на скрипача.

– Ты цел?

Иваш кивнул. Грудь его ходила ходуном. Тяжёлая кривая сабля подрагивала в руке.

– У тебя кровь течёт, – сказал он.

Жуга вытер лоб, покосился на ладонь.

– Это не моя. – Он обернулся. – Вайда? Вайда!

– Сволочи… – донеслось до них из темноты. Фургон почти прогорел. – Ах, сволочи…

– Живой!

Было видно, как их спутник, извиваясь, пытается выдернуть застрявшую стрелу. Приятели бросились к нему и замерли, не добежав двух шагов. Переглянулись. Теперь стало понятно, что пущенная всадником впотьмах стрела попала рифмачу не совсем в спину. Точнее, совсем даже не в спину, как показалось им вначале, а ниже. Гораздо ниже.

Пробив бархатный плащ и лютню, стрела на добрый дюйм вонзилась Вайде в ягодицу и застряла там на всю длину наконечника.

– Ну помогите, что ли!