Осенний безвременник

Прокуратура и милиция добросовестно пытались проверить достоверность показаний подозреваемого. Но удалось лишь узнать, что он действительно сражался в нескольких партизанских отрядах, в том числе в отряде АК под командованием поручика Рысь в Люблинском воеводстве. Установили также, что подозреваемый действительно вступил добровольцем в Войско Польское под. именем Станислава Врублевского и прошёл боевой путь от Люблина до Камня Поморского, где был тяжело ранен, а после выздоровления— уже в послевоенный период — демобилизовался. За время прохождения службы в армии мнимый Врублевский дважды награждался медалью «Крест Храбрых», а также удостоен одной из высших наград Польши— серебряного креста ордена «Виртути Милитари».

В то же время не удалось, несмотря на усиленные розыски как в Польше, так и на территории Белорусской Советской Социалистической Республики, найти хотя бы одного свидетеля, который бы вспомнил молодого паренька из деревни Бжезница, пробиравшегося в Люблинское воеводство и по пути останавливавшегося на длительный постой в польских и белорусских деревнях. Фамилии, которые называл в своих показаниях мнимый Врублевский, или вообще не значились в списках жителей этих деревень, или же принадлежали давно умершим людям. Другие жители подтвердили, что деревни захлестнул тогда огромный человеческий поток. Это были беглецы из лагерей для военнопленных, лица еврейской национальности, партизаны из разных, нередко разгромленных формирований и вообще многие из тех, кто вынужден был во время оккупации скрываться от гитлеровских палачей. Но никто не мог вспомнить, был ли в этом людском потоке человек, называющий себя сейчас Станиславом Врублевским. Люди внимательно рассматривали снимок— копию с фотографии, найденной в Главной комиссии по расследованию гитлеровских злодеяний в Польше (пересняли только голову Баумфогеля, к которой художник подрисовал вместо эсэсовской фуражки лоб и шевелюру), и, беспомощно разводя руками, чаще всего говорили: «Да разве всех упомнишь, столько воды утекло с тех пор. Тогда пришлось встречать и провожать много народу».

В милиции и прокуратуре знали, что защитник Баумфогеля, действуя в интересах своего клиента, накапливает контрматериалы. Но никто не мог наверняка сказать, есть ли среди них какие-нибудь документы. Получив обвинительное заключение, Рушиньский сразу же представил список свидетелей защиты и попросил вызвать их на судебное заседание.

В один из дней (Дилерский позвонил Качановскому и попросил его зайти в прокуратуру.

— Вы посмотрите, подполковник, что мне доставила сегодня почта, — начал прокурор, протягивая Качановскому белый конверт с аккуратно напечатанным на пишущей машинке адресом: An Herrn Staatsanwalt Stadt Warschau — Warschau, Litzmanustras9e, 127[35]. Адреса отправителя не было. Судя по маркам, конверт отправили из Федеративной Республики Германии.

— Что за провокация?! — возмутился подполковник.

— Представления не имею. Обнаружил сие послание в сегодняшней почте.

— Его надо отослать обратно в ФРГ — и делу конец.

— Абсолютно нечего добавить, — согласился прокурор. — Но оно всё же сумело меня найти. А вот что находилось внутри конверта. В нашем бюро текст сразу же перевели на польский язык:

«Господин прокурор!