Осенняя женщина (Рассказы и повесть)

- Что ж ты у меня такая растрепа? - без укора, но лишь с одной любовью в голосе проговорил граф. Сестры также улыбками встретили появление младшенькой, явно любимицы всей семьи. - Вот мсье Людовик, позвольте вам представить весь мой, так сказать, цветник. Это старшие, Люси и Элен. Они двойняшки. Я сам их путаю. Чем они и пользуются совершенно беззастенчиво. А это - проказница Мадлен. С тех пор, как наша матушка..., - граф осекся и отвернулся.

Мадлен тут же подскочила к нему и ласково погладила по руке.

- Ну прошу за стол, - засуетился успокоенный граф. - Жак, подавай, обратился он к тому самому старику, которого Людовик видел в поле, сопровождавшим Мадлен, и исполнявшего, судя по всему, множество должностей в графском доме.

- У нас на столе все свое, - меж тем продолжал, усаживаясь граф. - Мы деликатесов из Парижа не выписываем, не гонимся за глупыми причудами. Зато все свежее, прямо с грядки.

И граф усердно принялся потчевать гостя зеленью и дичью, творогом и сметаной, пышным горячим хлебом.

- Стол прямо-таки королевский, - нахваливал Людовик.

Граф зарделся от удовольствия, однако тут же помрачнел.

- Да, хвала Господу, пока все есть. Но еще неделя такой засухи..., он в расстройстве махнул рукой.

Судя по всему, тема погоды последние дни становилась главной не только в графском доме, но и во всей округе.

- У Господа милостей много, - чинно заметил Людовик. - В том числе и внезапные дожди.

Он посмотрел на Мадлен. Но девочка, казалось, не обратила никакого внимания на его слова, перешептываясь о чем-то со склонившимся к ней Жаком.

- Да, именно внезапные дожди, - продолжал Людовик, на этот раз обращаясь к двойняшкам, не сводившим глаз с его роскошных, с отливом, черных волос, раскинувшихся по плечам. - Не далее, как вчера я стал свидетелем такого чуда. Над тем пшеничным полем, - он указал на левую стену зала, - разразился настоящий ливень. При этом на небе не было ни облачка. Представляете? Разве это не явное доказательство милостей Божьих?

Мадлен заерзала на стуле и вновь кинула взгляд на нахмурившееся лицо Жака.

Граф же восторженно всплеснул руками, чуть не опрокинув кружку с молоком.

- Вот вам, неверующие, - горячо заговорил он, обращаясь к дочерям, обменявшимся скептическими взглядами. - Не то ли в каждой проповеди твердит вам и отец Франсуа, пока вы строите глазки молодым прихожанам?

Девицы захихикали, подталкивая друг друга локтями. Лишь Мадлен сидела нахохлившись, исподлобья бросая сердито-недоуменные взгляды на Людовика.

- Раз дождь, - вдруг выпалила она, - так сразу и чудо? Подумаешь!

- Но средь ясного неба? В такую сушь? - мягко поддразнил ее Людовик.

Девочка фыркнула и выскочила из-за стола. Подбежав к двери, ведущей на веранду, она остановилась, обернулась, прижала два пальца ко лбу и показала язык.

- Мадлен! - негодующе воскликнул граф. - Сейчас же вернись за стол и извинись!

Но она уже скрылась из глаз. Людовик машинально пригладил волосы на лбу.

12

- Ученье было знатное, - рассказывал Федор, лежа у очередного костра.

Вся троица, не задерживаясь в Крефельде, продолжила путь, прихватив лишь запас провизии у расщедрившегося хозяина постоялого двора.

- Н-да... Ходили мы с соседскими ребятишками к двум местным попам отцам Василиям. Люди они были не злые, но воспитанные в строгости, отчего мы быстро усвоили, что корень учения горек. Там я выучился бегло читать, в том числе и по латыни. Немного познакомили нас с арифметикой, да священной историей. За незнание урока ставили нас на колени или били палями, то бишь, линейками, по рукам. А то оставляли без обеда или драли за уши и волосы. По субботам свершалась общая расправа, независимо от отметок. Один отец Василий был пьяница, и вчастую колотил свою жену; второй сам пребывал под пятою у своей гневной супруги. В общем, толку было мало. Дядя мой понял это, и отдал под начало немцу из слободы, патеру Фуллеру. От него мне тоже перепадало, зато и знаний у него было не в пример нашим попам поболее. При чем сразу же он стал говорить со мною только по-немецки. Тут хочешь, не хочешь, научишься. Ну а способностями, так случилось, Господь меня не обделил. Вот и по-французски могу, и по-итальянски кумекаю. Так-то... А натерпелся я от наставников, Не приведи Господь...

Федор вздохнул и устремил задумчивый взор на вольно текущие дунайские воды.

- Тем более в толк не возьму, - проговорил Пфеффель. - Человек ты образованный, служить должен, карьеру делать. А вместо того бродяжничаешь.

- Да и вы зады в ратушах не обтираете, - усмехнулся Федор.

- Я что, я человек ущербный для этой жизни, - спокойно сказал Пфеффель. - Дела своего не имею. Сызмальства Божьей милостью пробавляюсь. Добро еще, что Господь дар стихосложения ниспослал. За то и подают. Ну а Клаус - он душа мятежная, маетная. Ему на одном месте не усидеть.

- Вот и я долго на одном месте не могу, - сказал Федор. - Как узнал от патера Фуллера, что мир зело велик есть, так прямо и захворал я, можно сказать. А только сейчас, когда уж третий десяток к концу пошел, сподобился пуститься в странствие. Э-эх, и хорошо же жить вольно...