— Это то? А я уже хотел послать за тобой! — встретил Хунцзяня отец. — Второй месяц дома не показываешься. Распустил я вас — совсем забыли о приличиях! Жена, вторую сноху в ее положении вот каким снадобьем не мешало бы попользовать: коробочку бобового сыра положить в кипяток, добавить соевого соуса с кунжутным маслом и принимать два раза в день, лучше всего вместе с едой. Эта смесь будет увлажнять оболочку плода, и роды облегчатся. И старшей снохе это не повредит. Покажи-ка им этот рецепт! Нет, подожди! Послушай, что я хочу сказать Хунцзяню. Сын, тебе скоро тридцать, должен бы сам соображать, что к чему, и таким отставшим от века старикам, как я, вроде бы не пристало вмешиваться в твои дела. Но ведь если родители не учат сына, этим начинают заниматься другие, а нам от этого один позор! Мать, я правильно говорю? Так вот, сегодня утром звонила твоя теща, жаловалась, что ты где-то таскаешься, путаешься с женщинами… Не возражай, я сам не дурак, понимаю, что она прибавляет, — тут старик сделал рукой жест, как бы закрывая сыну рот, — но ты наверняка вел себя неосторожно и дал ей повод для подозрений. В твои годы давно пора было обзавестись семьей и жить себе спокойно. Здесь есть и моя вина, я слишком тебе попустительствовал, но теперь я сам займусь твоими делами. Переезжай-ка к нам — и от пересудов избавишься, и мне будет легче смотреть за тобой. Домашняя еда скуднее, но молодому человеку это даже полезно, а то изнежится, никакого проку от него не будет.
Хунцзянь почувствовал себя задетым; множество оправдательных слов готово было сорваться с языка, но он сказал только:
— Я и сам хотел завтра переехать. У госпожи Чжоу явное расстройство нервов — она все время что-то выдумывает… Так противно!
— Ты неправ! Даже если она что-то преувеличивает, ты должен понимать, что это от доброго сердца, что она старшая. Вы же, молодые… — после этих слов господин Фан оставил пустое место, показывая тем самым, что не существует достаточно сильных эпитетов для характеристики нынешних отвратительных, невоспитанных молодых людей.
Видя, что сын переменился в лице и готов вступить с отцом в препирательства, госпожа Фан решительно перевела разговор:
— А какова из себя эта Су? Если она тебе действительно нравится, мы с отцом сделаем все, как ты хочешь.
Хунцзянь покраснел:
— Я с ней давно уже не встречаюсь!
Его смущение не укрылось от родителей, которые многозначительно переглянулись. Фан Дуньчжай понимающе усмехнулся:
— Небось повздорили? Это между молодыми бывает часто, от таких ссор чувство только прочнее становится. Оба давно раскаялись, но не желают в этом признаваться, гордо не замечают друг друга — так, что ли? Тут самое время вмешаться посреднику. Ты не хочешь сознаться в своей ошибке — что ж, старый отец может написать за тебя дипломатическое письмо. Она наверняка посчитается с моим возрастом.
Гнев отца снести было бы легче, чем его юмор, настолько тяжеловесный, что мог бы и крепостную стену обрушить, и Хунцзянь поторопился ответить:
— Она уже обручилась с другим.
Отец и мать снова посмотрели один на другого.
— Значит, ты, как теперь выражаются, потерпел неудачу в любви? Но из-за этого не стоит слишком расстраиваться. На свете столько красивых девушек. — Дуньчжай говорил это, уже простив в душе сыну его грехи и жалея его, обманутого женщиной.
Хунцзяню стало совсем неловко. Конечно, он «потерпел неудачу в любви» — в устах отца выражение это звучало особенно непривычно, — но при чем тут Су Вэньвань? Выраженное ему сочувствие явно не к месту. Это все равно что класть лекарство не на рану, а рядом, где вовсе не болит. Может, рассказать им о Тан? Но ведь они не в состоянии понять его. Чего доброго, отец напишет вместо него письмо с предложением ей руки и сердца своего сына — на него это похоже! Хунцзянь пробормотал что-то невнятное и показал отцу телеграмму.
Как он и ожидал, история с госпожой Чжоу была сразу же забыта. Отец сказал, что вот это действительно занятие, достойное человека, учившегося в Европе, — не то что корпеть в банке. Пинчэн, конечно, место захолустное, но семье Фан очень полезно иметь своего человека в неоккупированных районах.
— Ты сможешь установить связи и рассказать, кому нужно, обо всем, что я делал после захвата нашего городка японцами. — Фан Дуньчжай помолчал немного и добавил: — Из своей зарплаты третью часть будешь пересылать мне. Я могу обойтись и без этих денег, но нужно воспитывать в тебе чувство ответственности по отношению к родителям. Твои младшие братья тоже участвуют в общих расходах.
За ужином родители уже явно были на стороне сына, начали говорить о мелочности и нетерпимости госпожи Чжоу. Во всем-де видно ее желание поскорее избавиться от Хунцзяня. «Торгаши всегда остаются торгашами. Они решили, что наша семья утратила влияние — и вот, пожалуйста. А мы вовсе не цепляемся за родство с такими корыстными выскочками». Было решено, что Хунцзянь этой же ночью соберет свои вещи, а назавтра мать съездит навестить больную госпожу Чжоу, извинится за сына и увезет его пожитки.