Осада (СИ)

Войдя через главные двери, Кондрат невольно замер, оглядываясь. Неожиданно он услышал знакомый булькающий звук, не воспроизводимый ничем иным в этом мире. Вздрогнул и оглянулся, едва не столкнувшись с Сердюком.

Антон подошел к нему, тряхнул за руку, вокруг еще ходил обслуживающий персонал, переговариваясь по рации, где-то слышался стук молотка, нервные голоса доносились из коридоров. Храм спешно готовился к приему гостей.

– Программа у нас поменялась значительно, – сказал Антон, приступая сразу к делу, подсовывая распечатку. – Я бы с  удовольствием прикрыл эту шарашку, но народ требует зрелищ, и не только наш народ. Прошлую программу посмотрело, с учетом повторов, полмиллиарда человек, нынешнюю в прямом эфире будет зреть не меньше. Выходим на олимпийский уровень, – он хмыкнул. В этот момент звук повторился, Кондрат, подумавший было, что это не более чем слуховые галлюцинации, нервно сжал Сердюку руку. Тот посмотрел на Микешина недовольно. – Да, мы завезли зомби. Поймали тут, в лесу, и завезли. Все обращенные, так что для убедительности их пришлось немного гримировать. Они там, на входе, в клетке. Транквилизаторы их не берут, так что пришлось связывать…. – Микешина передернуло, но Антон не обратил на это малейшего внимания.

– Так что с программой? – выдавил Кондрат.

– Сам понимаешь, Домбаева бродит, неприкаянная, невесть где. Жалко девочку, вот так попала по глупости. Вместо нее теперь будет Ноймайер. А на смену Светлана Шульгина. Ты ее должен хорошо знать, она вела передачу «Третий Рим» на Третьем канале. Твоего отца Анисима туда приглашали.

– Разумеется, помню, – немного заторможенная, потерянная девица, дочка хозяина этого канала, неожиданно решила стать ведущей в главной передаче у папы. Хорошо, ей в помощь был придан молодой человек с языком без костей, так что Шульгина просто красовалась в кадре – на что имела полное право – ее аппетитные формы служили предметом для бурных дискуссий в сети. А о романе с Ритой Ноймайер, по-моему упоминала она сама. Или ему теперь во всем и во всех в этой среде видится греховная изнанка? А если так… почему она до сих пор ведет ту передачу? Вроде бы богословская, просветительская, для молодежи, да еще одобрена самим патриархом – неужто он не в курсе? Или цель оправдывает средства? И что ведущая церковной передачи может преспокойно сообщать подробности своих отношений с депутатом Госдумы, председателем комитета культуры безо всякого стеснения? Хотя о каком стеснении можно говорить в этой среде.

– Теперь нам придется выкручиваться. Лена бы хорошо сказала, язык у девочки подвешен, трещала без умолку, – Кондрат не понимал, Сердюк всерьез опечален гибелью Домбаевой или ему все равно. – А тут такая жестокая случайность. Обидно, просто обидно. Особенно теперь, когда Ноймайер будет вести представление. Она же хоть и депутат, но двух слов без бумажки связать не может. Гимнастка, что же ты хочешь. Да и Шульгина…. Ладно, ты хоть текст помнишь? – он кивнул, Антон, на ходу доставая мобильный, вышел в коридор.

Кондрат проглядел поправки, их было немного, запомнить несложно. Времени до начала представления без меры. Но одному было как-то неспокойно, он вышел в коридор, отыскал Сердюка. Вдвоем прошлись по «ответственным местам», как называл их сам Антон. Спустились в подвальные помещения, к колодцу, Кондрат долго изучал люк, пока Сердюк ссорился с рабочими. Позже они поднялись на верхние этажи, изучая расположение софитов. Затем вернулись в кабинет.

Через час прибыла Рита Ноймайер вместе с Маратом Бахметьевым. Хозяин придирчиво оглядывал прибывшее телевидение – человек тридцать съемочной группы, продажа прав прямой трансляции на семьдесят восемь стран мира. Осветители уже закончили монтаж дополнительных софитов. Техники спешно выставляли на отведенные места камеры, завершали проводку звукозаписывающей аппаратуры. Бахметьев прошелся по местам дислокации камер, затем так же спустился к люку колодца. Кондрат наблюдал за ним из окна кабинета Сердюка, не видного из зала.

Неожиданно дверь открылась, вошла депутат Госдумы, председатель комитета по культуре, Рита Ноймайер. Невысокая, темноволосая девица, не сказать, чтобы худощавая, стройная, сохранившая былую гибкость, преумноженную той томной, изысканной грацией, что далась ей многочасовыми тренировками. Она вошла в кабинет без стука, подошла к столу хозяина и, тут только заметив Кондрата, остановилась.

– Мой сценарий у тебя, жрец? – улыбнувшись спросила она, протягивая руку. Микешин поднялся и быстро пожал ладонь. Лицо Ноймайер отобразило мимолетное недовольство, у Кондрата разом вспотели руки. Так всегда с ним, когда он волнуется. Наверное, она уже знала, потому пожатие было столь кратким, он даже не успел как следует сжать ее ладонь. И почему-то подумал, что руку следовало бы поцеловать. – Не в курсе, куда Антон его запихал?

– Ах, да… сейчас, – Микешин подал ей папку с инициалами «Р.М.», Рита немедленно открыла ее и разочаровано закрыла.

– Этого мне за неделю не выучить. Вот чертова работенка, на самом деле. А завтра выступление на заседании.