Осада (СИ)

Он заигрался. И когда остался в желаньях своих один, попытался поначалу вытравить их из себя. Стал смиренным, впрочем, ему было не привыкать. Стал покорным и внимательным. Пытался стать аскетом, но и это давалось ему лишь три долгих-предолгих года. Многие семинаристы стремительно выскакивали за семинаристок, благо тех на их курсе оказалось куда больше мальчиков, распределялись по церквам.

А он остался до конца учебы. Покуда его не нашел отец Савва. Покуда он не перебрался в причт «гламурного храма». И покуда ему не выпало благословение на нравоучительные беседы с детдомовцами, коих курировала церковь, готовя себе пополнение в недалеком будущем.

Одного из тринадцатилетних он выделил особо. Он тоже играли в знакомые игры, Кондрат заметил. И незаметно стал наставником Николая. С разрешения отца Саввы стал учить непосредственно его одного премудростям богословия, благо, Колька сопротивлялся не шибко сильно, сам почувствовав влечение к молодому дьяку с нежным лицом и вкрадчивыми речами. Сам обнажившись впервые пред ним. Отдав свое тело его тонким пальцам.

Подъехавший автобус устало фыркнул, обдав собравшихся на остановке обжигающим жаром раскаленного мотора. Кондрат очнулся от сладких воспоминаний, достал проездной, стал протискиваться в салон. Южное Бутово это так далеко не Москва, что Микешину понадобится часа два, дабы добраться до храма Ктулху. Сперва автобусом он доберется до легкого метро. Потом обычным, пересекши Третий Рим, он доберется до троллейбуса, который и привезет его к храму. Туда он прибудет в семь, как раз за два часа до начала представления, как и просил его Антон Сердюк. Микешин давно не был в тех местах, сейчас, когда он трясся в переполненном автобусе, с нетерпением ожидал конца бескрайней поездки, дабы увидеть, убедиться, все ли в порядке с удивительным храмом. Противоестественный для всякого воцерковленного человека, для служителя особенно, храм этот притягивал Кондрата подобно тому, как магнит собирает стальные опилки.

Вот и легкое метро. Микешин поднялся на станцию, возвышавшуюся над улицей метров на десять, и надежно прикрытую от взглядов ненадежными пластиковыми щитами – якобы поглотителями шума, ни в коей мере шум этот не поглощающие. Дождался подхода поезда, и всю дорогу, поверх щитов, разглядывал приближающуюся Москву. Когда короткий состав, в котором народу набилось как сельдей в бочку, подходил к конечной, Кондрат приподнялся на цыпочки, выискивая в просветах домов окружную дорогу. Он давно уже слышал, первый раз от покойной Лены Домбаевой, что Москву оцепят. Пока этого не случилось, пока проезд всякого встречного, поперечного в нее открыт, только на станциях лютует милиция, задерживая всех, у кого подозрительное лицо и не в порядке регистрация. Но после небольшой взятки отпускает. Сами ведь не местные, что другим жизнь осложнять.

Вот только по настойчивым требованиям мэра, который выделил и гастарбайтеров и технику в кратчайшие сроки, уже вовсю идут работы по созданию «пятого кольца», как ее уже прозвали острословы-москвичи. Полоса безопасности перед МКАД и развязками уже создана, пустое пространство шириной метров сто, под это дело снесено изрядное количество гаражей, ветхих строений, в том числе жилых, чьи жители переселены в экстренном порядке, уж так и быть, в первопрестольную. Мэр не остановился даже перед сносом двух огромных торговых центров, построенных впритирку к наружной стороне автодороги, хотя страшно даже представить, какие деньги на этом потерял – ведь это была собственность его супруги. Теперь на развязках спешно оборудуются посты ГАИ, а по всему периметру дороги возводится четырехметровая стена из рабицы и колючей проволоки. Вроде бы необходимость в сооружении этой преграды отпала, однако, несмотря на все заверения военных, она продолжает возводиться.

Микешин всматривался меж домов, и успел-таки увидеть блеснувшую колючку, выровненную контрольную полосу перед ней и строительную технику, продолжавшую укреплять подходы к Москве. Словно мэр не надеялся на военных, а решил защищаться самостоятельно. И неважно во сколько ему это встало – спокойный сон дороже. Хотя мэр и так живет за семью печатями, что ему переводить весь мегаполис на осадное положение?

Купол храма, возвышающийся над продуваемой всеми ветрами землей, оказался лишь слегка поврежден Константином, все выбоины и царапины давно отреставрировали, снаружи он, как и в момент открытия, выглядел на загляденье. Будто древность неведомых веков, только что извлеченная на поверхность трудами батальона архитекторов. Тот же величественный портик, украшенный поразительной красоты фризом, те же статуи неведомых существ живших, в незапамятные времена, когда боги были еще так молоды, та же таинственная подсветка возле каждой колонны, придававшая входу в храм еще большее величие. И конечно, безумной красоты отделка внутреннего убранства сооружения. Говорят, на него бухнули около сотни миллионов долларов, тех еще долларов, докризисных.