Ось

Еще бы ей не знать. Она обнимала Эша в последние минуты его жизни. Мучаясь от сознания, что это она помогла ему бежать в пустыню — к тому, что так притягивало его к себе, что сейчас притягивало Айзека, что звалось гипотетиками, что звалось смертью.

— Но ты говоришь его голосом.

— Потому что я помню.

— Ты его помнишь?..

— Я хотел сказать… я не знаю, как это объяснить!..

Мальчик начинал испытывать беспокойство. Сьюлин постаралась подавить собственный испуг и изобразить как можно более ободряющую улыбку.

— Я и не жду, что ты это объяснишь. Это тайна. Я точно так же ее не понимаю. Просто скажи, как ты это сам чувствуешь.

— Я знаю, кто я. Кем меня создали. Доктор Двали и миссис Рэбка думали, что я смогу общаться с гипотетиками. Я этого не могу. К сожалению, не могу. Но что-то есть во мне… и там, — он показал себе на грудь, а затем на пустыню за окном, — что-то, что помнит миллионы вещей, не только Эша, а поскольку он был как я, это что-то хочет вспомнить о нем через меня. Я имею в виду…

Сьюлин провела рукой по голове мальчика. Волосы его на ощупь были жесткими и слипшимися. Бедный ребенок… Что ему пришлось выдержать в пути. И за все это время он ни разу не был в ванной.

— Не волнуйся.

— То, что во мне, помнит Эша, а я помню то, что помнил Эш. Я смотрю на вас, а вижу вас обеих сразу.

— Обеих?

— Ту, какая вы сейчас и какой были тогда.

«Земля и небо», — подумала Сьюлин.

— А Эш тоже видит меня?

— Нет, я же сказал вам. Он умер. Он никого не может видеть. Его здесь нет. Но я знаю, что бы он сказал, если б он здесь был.

— И что бы он сказал?..

— Он бы сказал… — Айзек вновь перешел на марсиан с кий диалект, с его до боли знакомым звучанием, забывшимся за бесконечно долгие и тяжелые годы. — Он бы ска зал: Привет, сестра.

Голос Эша. Никакого сомнения.

— И сказал бы еще…

— Что, скажи мне?

— Он сказал бы: не надо бояться.

«Легко сказать, не бойся», — думала Сьюлин, отходя от кровати и поворачиваясь лицом к двери, где стоял доктор Двали. Она не слышала, как он вошел. Лицо его побагровело — то ли от гнева, то ли от ревности.

* * *

— Как давно вы узнали, что с ним это происходит?..

Двали настоял на разговоре наедине, для чего им пришлось отойти от мотеля. Жутковатый ландшафт, ставший привычным за последние дни, выглядел так, словно кто-то нарочно воссоздал на этой чужой и жаркой планете обстановку марсианской пустыни. Кругом не было ни души — только самые бездарные постройки, какие только можно вообразить, и бескрайнее темное небо над ними.

«Эш, Эш, — думала Сьюлин, — такое расстояние пришлось преодолеть, чтобы снова услышать твой голос!»

— Несколько недель, — ответила она, справившись с собой.

— Недель! И вы не собирались поделиться этим с нами?

— Мне было нечем делиться. Одни предположения.

— Одно предположение, что у Айзека могут быть каким-то образом общие воспоминания с вашим экспериментальным ребенком, этим Эшем…

— Эш не был экспериментальным, доктор Двали. Он был просто ребенком. И моим другом.

— Вы уходите от темы.

— Я ни от чего не ухожу. Я в вашем проекте не участвую. Если б я могла, я бы остановила его с самого начала.

— Но не смогли. И теперь вы здесь. Мисс Муа, по-моему, вам следует лучше разобраться в ваших собственных мотивах. Разве вы здесь не потому же, почему мы создали Айзека? Вы потратили целую жизнь на то, чтобы узнать и понять гипотетиков. И после стольких лет — восьмидесяти? девяноста? — вы так же далеки от этого, как были в юности.

Да, о гипотетиках она думала всегда, еще задолго до гибели Эша. Если это и было чем-то вроде мании, то все же не мешало ей трезво смотреть на вещи. Или все-таки мешало?..

А что касается того, поняла ли она что-то о гипотетиках…

— Их попросту не существует, — заявила Сьюлин.

— Простите?

— Гипотетиков не существует в том виде, в каком вы их себе представляете. Что вам приходит в голову, когда вы думаете о них? Что-то огромное, древнее, мудрое? Существа с беспредельным разумом, непостижимым для нашего бедного сознания. Также заблуждались и наши Четвертые. Ради возможности личной беседы с Господом на что только не пойдешь! Но гипотетиков не существует! Во всем этом звездном пространстве нет ничего, кроме огромной операционной системы, соединяющей одну машину с другой. Они древние, они сложные, но это — не разум.

— Если это так, — сказал Двали, — то с кем вы только что говорили?

Сьюлин открыла было рот, но не смогла ничего ответить.

* * *

В эту ночь Лиза с Турком впервые за много дней занялись любовью. Отдельная комната в мотеле сама по себе была крепчайшим любовным напитком. Они и не думали говорить друг другу что-то. Это было ни к чему. В комнате горела свеча. Лиза разделась, Турк тоже. Потом она задула свечу и нашла его на ощупь в тусклом из-за пыли лунном сиянии. Он пропах, как и она, но это уже не имело значения. Между ними пробежал тот же ток, что и всегда. Лиза мельком подумала: интересно, кому-нибудь из Четвертых, спящих среди этих развалин, слышно, как скрипит их кровать? Наверняка. Ну и хорошо. Может, это немного оживит их старческое бесцветное прозябание.