Оружие нищих

— Знаешь, во что ты токарный станок превратил? — немного подумав, ласково осведомился эксперт.

— Да цел он! Снял синусную приставку и точи что хочешь! — обиделся подросток.

— Ты не понял. Та штука, что позволил тебе собрать Василий Иванович, заменяет классический «Sine Bar». Машину цены немалой. Во всяком случае, стрелковая мастерская спортобщества «Динамо» купить этот механизм так и не смогла. Начальство, узнав о цене, лишь выразительно покрутило у виска пальцем. А тут, пионер какой-то, в школе с окраины… Василий Иванович неразборчиво хмыкнул и потом сказал: — У нас хорошая школа. Одна из лучших, можно сказать. — Пусть так, — согласился Павел Петрович. Вздохнул, и добавил: —Но особенно мне понравилось, что резец выдвигается из протяжки точно так же, как сделали американские оружейники — за счет скоса на головке болта, фиксирующего клин. Как додумался, Юра?

— Так это же очевидно! — рассерженным котом фыркнул подросток. — Для этого ни гением, ни изобретателем быть не надо. Резец балансирует внутри трубки протяжки на клине. Клин удерживается винтом. Чтобы поднять резец на 5 микрон, достаточно повернуть винт на 1/12 оборота. Получается конструкция из четырех деталей и одного нестандартного винта, у которого над шестигранной головкой, есть еще и клин. А чтобы протяжка на обратном ходе не царапала, поставил с того конца, откуда масло подается, подпружиненный шарик. Шарик — от старого подшипника, пружинка — от авторучки. В итоге, на обратном ходе протяжки резец отжимает слабенькую пружину, и опускается, чтобы на выходе из будущего ствола тут же подняться. И быть готовым обрабатывать следующий нарез. После прохода всех нарезов по кругу, срабатывает зубчатка, и слегка проворачивает толкатель.

Тот, естественно, выходит вперед. В результате, выступающий на винте протяжки клин входит в паз толкателя. Точнее, пытается войти. Но тот уже повернулся на одну двенадцатую оборота. Потому винту протяжки ничего не остается, как тоже провернуться. И поднять резец. Потому каждый новый оборот ствола резец обрабатывает нарезы все глубже. Два оборота — и снята одна сотая миллиметра. Двадцать — одна десятая. И так, пока мастер не сочтет, что достигнутая глубина достаточна. Впрочем, это недолго. Управиться с нарезкой можно минут за сорок. Тоже, скажете, сложно?

— Что ты счел достаточной глубиной?

— По книгам, достаточной глубиной нареза считается от 0,12 до 0,15 мм. Я выбрал 0,15. Сталь у меня была все же плохонькая, не легированная.

— Это ничего. В винтовки военного времени легирующие присадки добавлять было запрещено. Но тысяч на пять выстрелов их все равно хватало. Когда-нибудь я дам тебе почитать Виалла, там по этому поводу много интересного написано.

— Я читал Карпова и Арефьева, правда, много не понял — заметил Юра.

— Э…, — замялся эксперт. — Как тебе сказать? Это не самая плохая книга, конечно же. В СССР откровенно плохих книг вообще стараются не издавать. Но самых интересных подробностей там не найдешь. Да и Хоув прямо заявляет, что есть три градации стали. Под свинцовую пулю идет почти любая, ее американцы называют «сталью черного пороха». Под оболочечную — начиная с 40Г — это уже «пушечные стали». А уж легированные — те просто мечта. Только такая богатая страна как Союз способна использовать для массового оружия мирного времени, хромистые стали.

— Теперь понял. Получается, любая ось от автомобильной коробки передач — идеальный материал для ствола.

— Именно так. Теперь последний вопрос: зачем боевую грань ты сделал скошенной?

— Вы ж сами знаете, — вновь поскучнел подросток. — Удельное давление понизить, зачем же еще?

— Знать-то знаю, — ответил эксперт. — Только мои знания мне без интереса, а твои выяснить очень даже хочется.

— Понятно — кивнул подросток. — Спрашивайте.

Скрипнула дверь, и в мастерскую без спроса вошли очень серьезные молодые люди.

— О, вот и наш актив пожаловал, — вполголоса прокомментировал Василий Иванович.

— Вы кто, молодые люди? — прищурился эксперт.

— Председатель совета дружины Андрушкевич, — отрекомендовалась конопатая девчонка.

— Председатель совета отряда Коваль, — представился еще один визитер со стертыми чертами лица и скошенным безвольным подбородком.

— Секретарь комсомольской организации Петров, — ломающимся баском представился молодой человек в коротковатом для него пиджаке.

— Вас учили, что вмешиваться в беседу старших — невежливо? — жестко осведомился Павел Петрович.

— Да, да, конечно, — смущенно произнесла так некстати появившаяся троица.

— А спрашивать разрешение войти вас учили? — нанес еще один удар по самолюбию активистов учитель труда.

Не говоря ни слова, активисты дружно покинули мастерскую, но тут же постучались в дверь.

— Да? — задал ритуальный вопрос Василий Иванович.

— Разрешите войти? — в свою очередь вежливо спросил комсомольский вожак. И в этой вежливости отчетливо звучало: «От нас просто так не отвязаться!».

— Да входите, чего уж… — безразлично бросил учитель.

Вновь войдя в мастерскую, двое активистов отдали присутствующим пионерское приветствие, и Петров тут же заявил: