Оружейник

— Это те гражданские, которых ты спас от пиндосского десанта, — словно прочитав мои мысли, подсказал Искин. — Старшего зовут Петровичем. Молодого — Костей.

Я присмотрелся и обрадованно улыбнулся. Действительно, они! Выходит, не напрасно тогда я рискнул!..

Петрович и Костя, оставив отряд в укрытии хоть и жидкого, но все же леса, пригибаясь к земле, быстро провели разведку. Не обнаружив в окрестностях пункта назначения — Холма — никаких вражеских отрядов, ополченцы вернулись к своим соратникам.

— Чисто, — хрипло промолвил Петрович. — Можем выдвигаться.

Толпа мужчин разного возраста и внешности возбужденно загомонила, переговариваясь и пересмеиваясь.

— В колонну по два, — привычно скомандовал Петрович, перехватывая свой автомат поудобнее. — Разговоры отставить. Вперед, шагом марш!

Так, в ровном строю, молча и спокойно, отряд и подошел к ровной площадке возле бункера, где я, поеживаясь на холодном ветру, не мог скрыть при виде отряда радостной улыбки.

— Товарищ командир, батальон численностью двести двадцать четыре человека прибыл в ваше распоряжение, — отрапортовал, прикладывая ладонь к видавшей виды вязаной шапке, невысокий мужичок, сжимавший в руках тяжелый автомат.

— Здравствуйте, товарищи солдаты! — негромко произнес я, крепко пожимая руку Петровича.

По строю прокатился редкий смешок. Вероятно, мое приветствие показалось ополченцам анахронизмом, но — пардон. В мое время командир приветствовал вверенные ему войска именно таким образом.

— Смирно! — прикрикнул Петрович, поворачиваясь к строю. — Разговоры?.. Я кажется ясно предупреждал, что дисциплина в нашем деле — это главное! Кто не согласен — еще не поздно вернуться в лес. Но предупреждаю в очередной раз — скоро здесь будет, похоже, очень жарко… И лес вам если и поможет, то ненадолго.

Бойцы потупились и принялись переминаться с ноги на ногу. Однако же никто не отделился от отряда.

— Рад тебя снова видеть, Командор, — вполголоса произнес Петрович, глядя на меня. — Видишь — довелось снова встретиться. Да, в наше время, как видно, одной техникой тоже много не навоюешь. Так, что ли?..

— Так, Петрович, — вздохнул я. — Откуда столько бойцов набрал?

— Если честно, я не особо и набирал, — пожал плечами староста поселка, спасенного мной от полного уничтожения, и вытащил из-за пазухи… портсигар! На вид старинный, серебряный, тяжелый, украшенный какими-то вензелями. Я во все глаза уставился на сигарету, которую командир ополченцев сунул в угол рта и прикурил с видимым удовольствием. — От вас по радио пошла информация, что нужна помощь. Мы в последнее время приемник не глушим… все подряд слушаем. И как буровикам скважины заказывали, и как кому-то доски везли, и как кто-то в лесу потерялся, — словом, все, все. Ну и когда от вас поступил сигнал вашим бункерам, ко мне почему-то повалил народ валом. И односельчане, и те, кто нас у себя приютил, пока наш поселок заново отстраиваем, и еще какие-то рабочие, в общем, похоже, все, кто может держать оружие в руках. Я ломаться не стал. Выбрали меня командиром? — Добро. Подвести не имею права! Собрались и выступили. Быстро, кстати, дошли, — Петрович снял шапку, отер усталое лицо и улыбнулся.

Улыбка у него была хорошей, открытой и искренней.

— Кормить-то будут? — внезапно донеслось из второй шеренги.

Я, сдерживая смех, подошел поближе к нарушителю дисциплины и узнал одного из буровиков-затейников, того самого обладателя шапки-петушка.

— Здорово, боец, — я протянул буровику руку, которую тот уважительно пожал. — Где шапку посеял?

Патлатый махнул рукой.

— Кляча сожрала, — с досадой ответил он под дружный смех всего батальона. — Ну что ржете?..

— Кормить лошадь надо, — посмеиваясь, произнес стоявший рядом с буровиком молодой парень. Его я тоже с радостью вспомнил — кажется, зовут Костей, помогал Петровичу сражаться с пиндосским десантом, высадившимся в их селе.

— Ее что корми, что не корми — жрет, что не прибито… Могла бы — и что прибито, жрала. Отрывала — и жрала, — насупившись, проворчал товарищ Патлатого. — Небось, вернемся домой — а там ни травинки, ни соринки. Все проклятая кляча подъела. Жену бы мою не слопала!.. — закончил буровик под смех товарищей по оружию.

— Ладно, отставить смех, — наконец, принимая серьезный вид, скомандовал я, выходя перед строем.

Ополченцы затихли.