Орудие войны

Тул тащил ее наружу по обломкам взорванной стены, и внутри у нее как будто горело пламя и толкались лезвия. «Просто дай мне умереть». Тул схватился за покореженную пожарную лестницу и полез вниз. Через несколько мгновений они оказались на крыше.

Сверху Маля видела все. Яркие огни богатого города. Рябь волн. Слышала выстрелы, сотрясающие здание.

Ошо…

Тул поднял ее и побежал к краю крыши. Прыгнул. Мгновение они парили в воздухе, а потом полетели вниз. Ударились о другую крышу. Живот Мали взорвался болью.

Она потеряла сознание.

25

Маля очнулась от резкой рыбной вони. В голове плыло. Вздрогнув, она попыталась сесть. Руки хлюпнули в холодной грязи. Она увидела темные деревянные столбы, ил, вокруг плескалась вода.

Она поняла, что лежит под одним из огромных пирсов, к которым швартовались клипера. Ближе к краю воды сидел Тул, глядя на залив перед собой.

В темноте, измазанный илом, получеловек выглядел еще страшнее, чем обычно. Плечи и спина блестели черным блеском свежей крови. Его спина казалась старым ковром с рваными краями и неровными дырами. Маля поняла, что он сам вынимал из себя пули, которые пробили кожу.

Тул уловил ее движение и повернулся к ней. Его единственный глаз горел желтым нечеловеческим огнем.

За ним виднелись воды залива. Ходовые огни клиперов светились – корабли ставили паруса. Красные предупреждающие огни плавучих аркологий мигали в навсегда заданном ритме.

По берегам сияли прожекторами склады торговых компаний и строительные краны, которые работали круглосуточно. Бизнес, торговля, богатство…

Ее взгляд привлекло ярко-оранжевое пламя, мерцавшее около якорных буев. Обливаясь потом, тяжело дыша, чувствуя колючую боль в животе, она поползла по грязи к Тулу. Там, снаружи, горел корабль. Паруса. Кормовые каюты пылали факелами.

– «Быстрая», – выдохнула она.

– Да.

Она поняла, что Тул что-то протягивает ей на раскрытой ладони. Коммуникатор «Мерсье». Она вставила наушник в ухо.

– Прием, – сказал кто-то, – чисто.

– На два часа.

Вдалеке грохнул выстрел. Она в ужасе посмотрела на Тула. Тот кивнул:

– «Мерсье».

Переговоры продолжались:

– Камбуз. Прием.

– Камбуз чист.

– Команда два?

– Прием.

Снова выстрелы.

– Кормовые каюты чисты.

Разговаривали они расслабленно, почти весело. Это была война, но она ничуть не походила на отчаянную кровавую драку, к которой Маля привыкла в Затонувших городах. Эта война была тихой, спокойной, рассчитанной и хирургически точной. Они как будто топили новорожденных котят.

– Зачем им корабль? – спросила она.

Тул рыкнул.

– Думаю, они хотели уничтожить все мои следы. Стереть память обо мне с лица земли.

И снова выстрелы, обыденные, без страха и злобы.

– Чисто.

Всех убили. Всех солдатиков, которых она привела за собой из Затонувших городов. Испуганных мальчишек, которых она спасла и которые пошли за ней, когда она придумала, как возить контрабанду.

– Чисто.

Дикие, суровые парни с солдатскими клеймами на щеках. Она помнила, как они пили на палубе после первого удачного рейса – пили за ее здоровье. И Ошо, который наблюдал за ними со стороны и не пил. Единственное подобие отца, которое у них у всех было.

– Команда один, уходим.

Корабль горел. Паруса. Палубы. Надстройки. Маля с ужасом поняла, что матросы Альмади были там же. А может быть, и сама Альмади. Норны, эта женщина была права, боясь Тула.

Маля зажимала рану на животе, наблюдая, как гибнут остатки ее мира. Она различала человеческие фигуры, которые прыгали с борта, залезали на чернеющие плоты. Крысы бегут с корабля. Крысы, которые как ни в чем не бывало уничтожили всех, кого она знала и любила, и шли теперь дальше.

Ей хотелось плакать. Она все это создала. У нее был корабль. Была команда. Были планы. Было…

Будущее. Ее будущее уничтожено, каюта за каютой. Выстрелы слышались в наушниках.

– Все чисто.

– Команда два, уходим.

Коммуникатор замолк. Маля прижала наушник к уху плотнее, но больше ничего не услышала. Тул кивал, как будто уже знал, что произошло. Он протянул руку.

– Они отрубили связь. Поняли, что наушник украли. – Он взял его и растер в пальцах, превратив хрупкий пластик и электронику в пыль. – Они не любят, когда их подслушивают.

Плоты отходили от догорающей «Быстрой», исчезали в темноте.

– Вот и все. Все мертвы.

– Да.

Маля вдруг почувствовала, как устала. Она опустилась на землю, легла на бок, прижалась щекой к грязи.

– Это я во всем виновата. Ты меня предупреждал, а я не понимала. Теперь поняла. – Она вздрогнула от нового приступа боли. – Люди рядом с тобой умирают. Ты не умираешь, а мы умираем. Все уже умерли, а ты еще жив.

– Ваш вид очень уязвим.

– Да. – Она задрала рубашку и посмотрела на дыру от пули. Такая аккуратная и такая смертоносная. – Не тебе об этом говорить. – Она попыталась отогнать от себя тоску. – Мы мрем как мухи.

Тул ничего не сказал. Он смотрел на темные воды залива и горящий корабль. Маля подумала, что зрелище довольно мирное. Грязь, вода плещутся вокруг опор пирса. И огонь далеко впереди.

– Ты знаешь, что тебя я не виню, – сказала она, – ты предупреждал, что это опасно.

– Вся моя стая тоже мертва, – сказал Тул, – только ты осталась.

Маля засмеялась.