Орудие войны

– У нас был шанс напасть врасплох, – рявкнул Кароа, – если бы вы не саботировали мой приказ, мы бы использовали «Хищников» и точно знали бы, что он мертв.

Он снова смерил ее пронизывающим взглядом.

Джонс не обратила внимания.

– Именно поэтому я и получила повышение. Комитет был в ужасе от мысли, что вы собирались нанести ракетный удар по Побережью. Они представляли, до чего вы…

Кароа махнул рукой.

– Забыли, Джонс. Вы сделали правильный выбор, а я неправильный. – Он затянулся и ткнул в ее сторону сигарой. – С каждым днем наш друг становится немножко сильнее. И это значит, что в следующий раз избавиться от него будет намного сложнее. Намного, намного сложнее.

Он допил коньяк и поморщился.

И вдруг выкинул бокал с балкона.

Он упал вниз, поблескивая в отсветах окон, исчез в темноте. Генерал проследил его падение мрачным взглядом.

– Теперь это ваша проблема.

27

Маля жила в грязи, медленно поправляясь.

В первый вечер, который они провели под причалом, Тул нырнул в черную воду и вскоре вернулся с медицинскими приспособлениями, украденными с какого-то корабля. С трубками, иглами, шовным материалом, капельницами. Но, к удивлению Мали, он не принес ни антибиотиков, ни клеточных стимуляторов.

Когда она спросила, почему он не принес лекарств, Тул сообщил, что они не нужны. Импровизированный компресс с эфиром быстро ее вырубил. Когда она очнулась, живот горел огнем и топорщился свежими швами. Тул прилаживал капельницу к собственной руке. Он напряг мышцы, и пластиковый пакет наполнился густой жидкостью, которая в темноте казалась черной.

Кровью.

– Что ты делаешь? – безучастно спросила она.

Тул прикрепил к пакету еще одну трубку с иглой.

– Тул?

Она в ужасе смотрела, как он берет ее руку огромной когтистой ладонью. Она хотела вырваться, но его действия как будто гипнотизировали. Кровь бежала по трубке из его вен, наполняла мешок. Другая трубка, с сияющей иглой, приближалась к ее руке.

– Что ты делаешь?

– Тебе будет трудно, – сказал Тул, – моя кровь тебя вылечит.

Маля инстинктивно отпрянула.

– Ты с ума сошел? Откуда ты знаешь, что она подходит?

– Это один из способов использовать полулюдей на поле боя. Мы были созданы и для того, чтобы отдавать кровь своим людям. Если бы мы пользовались только человеческими лекарствами, на это ушло бы куда больше времени, – он серьезно посмотрел на нее, – но это полевое средство. Оно предназначено для солдат и для экстремальных обстоятельств. Это неприятно. Твое тело будет сопротивляться, когда почувствует мою кровь.

Она, не отрываясь, смотрела на иглу.

– Ты же все равно это сделаешь?

Тул пожал плечами.

– Я бы предпочел получить твое согласие. Твоя иммунная система будет шокирована. Довольно неприятный опыт.

Это было очень мягко сказано.

Несколько минут после того, как он вставил иглу ей в вену, ее тошнило так неудержимо, что она боялась, как бы швы не разошлись. Тулу пришлось держать ее. Он прижимал ее к себе, пока она дергалась и содрогалась, извергая рвоту снова и снова. Все, что съела, и не только. Изо рта у нее лилась кровь, темная, почти черная.

– Ты хочешь меня убить, – прохрипела она, вытирая окровавленные губы дрожащей рукой.

– Ты выздоравливаешь, – сказал Тул, и ее снова скрутил приступ рвоты.

Он прижимал ее к себе мускулистыми руками, и эти приступы сотрясали ее раз за разом. Она дергалась и тряслась, но он держал ее, не позволяя порвать швы слишком резким движением. Когда рвота прекратилась, он принялся ритмично сжимать кулак, качая свою генетически модифицированную кровь в ее вены.

Перед глазами у нее помутилось. Она потеряла сознание. Потом очнулась вся в поту, дрожа от слабости.

– Все кончилось?

Тул торжественно покачал головой:

– Еще нет.

Лихорадка. Испарина. Дрожь. У нее болело все тело. Все кости как будто горели. Она сдалась боли, и боль полностью поглотила ее.

Иногда она видела, как над ней склоняется Тул. Иногда она видела солдатиков. Ошо, Вана и остальных. Иногда Мыша, мальчика, который когда-то спас ей жизнь в Затонувших городах. Иногда старых школьных друзей, которых застрелили ополченцы.

Потом она увидела мать, которая торговалась с капитаном корабля за какой-то артефакт. На фоне черной кожи особенно ярко блестели белые зубы – она улыбалась от радости, заключая сделку. Какая она была красивая…

Она помнила, как мама обнимала ее, как успокаивала, когда на отца находило. Он сидел тогда в их квартире в самом центре Затонувших городов, пил свой байцзю и проклинал местных жителей, которым неведома цивилизация.

Ее терзали кошмары, а просыпаясь, она чувствовала, что под кожей у нее копошатся крабы, а крабы побольше грызут ее внутренности. Она рвала на себе одежду, срывала повязки, пыталась убрать крабов.

Над ней нависал Тул.

– Это моя кровь.

Он схватил ее за руки и держал, не позволяя двигаться, пока твари с острыми когтями бегали у нее под кожей и выгрызали себе дыру у нее в животе.