там, у него будет достаточно времени, чтобы завершить свою задачу, если он
будет считать свой пульс и появится, когда часовые пройдут мимо.
«Достаточно времени», — угрюмо подумал Пизон. Это чертово безумие.
Туберона там не было, но были все шансы быть обнаруженным слугой.
Нервы Пизона ослабели – и окрепли. «Теперь отступать нельзя», — решил
он.
Прежде чем его храбрость снова подвела его, Пизон огляделся. Не
увидев никого, кроме Метилия, он опустился на колени, приподнял нижнюю
часть палатки и заглянул внутрь. Он выбрал прихожую, возможно, рядом с
обеденной зоной. На столах стояли чистые тарелки, чаши и столовые
приборы. В ряд стояли богато украшенные бронзовые подсвечники с
львиными лапами. В поле зрения никого не было, поэтому он положил свой
сверток внутрь и покатился за ним, позволив ткани упасть за собой.
Он уже вспотел, но изнуряющая жара палатки и ужас, вызванный тем, что он теперь будет предан суду, заставили его лоб покрыться свежей
испариной. «Успокойся», — сказал он себе, глубоко дыша. По его несколько
сбитым расчетам, часовой должен был появиться в любое время. Двадцать
ударов сердца спустя размеренная поступь и шорох кольчуги подтвердили
правильность его теории. «Я внутри», — подумал Пизон. Проснувшееся
любопытство заставило его подкрасться к перегородке, отделявшей эту
комнату от соседней.
165
Также пустая, но освещенная мерцающими масляными лампами, это
была столовая. Роскошные ложа были расставлены обычным образом. Столы
и стулья превосходящие все, что видел Пизон, предлагали более простые
способы посидеть и поесть. Низко пригнувшись, со свертком в руке, он
прокрался внутрь. Было два выхода; из-за одного он слышал голоса. В панике
он направился к другому выходу. Отодвинув перегородку на ширину пальца, он заглянул в следующую комнату. Надежда всколыхнулась у него в груди.
Похоже, это была гостиная или уголок для отдыха; был шанс, что она вела в
спальню Туберона.
У Пизона не было другого выбора, кроме как попробовать. Он на
цыпочках прокрался внутрь, мимо обитых подушками кресел и
раскрашенной статуи изящной полуобнаженной Дианы, к перегородке в
дальней «стене». Удача продолжала сопутствовать ему – в соседней комнате
тоже никого не было, но деревянные сундуки свидетельствовали о том, что
он добрался до личных покоев Туберона. Его надежды подтвердились, когда
он поднял крышку одного из них и обнаружил внутри прекрасные туники и
нижнее белье. Со вспышкой вдохновения он намазал вонючий кусок на
одежду. Это было так забавно, что он проделал то же самое с содержимым
второго сундука, завернув дерьмо в складки чистой тоги.
Полный новой уверенности, он направился в другую комнату, с
радостью обнаружив, что это была спальня Туберона. В ней доминировала
массивная деревянная кровать, было больше мебели, чем во всем доме
родителей Пизона, и вся она была красивой и дорогой. Пропасть, отделяющая его от Туберона, никогда еще не была так очевидна, и Пизона
терзала горечь. Метилий был прав. Он и его товарищи прожили всю свою
жизнь внизу социальной лестницы, а Туберон и ему подобные жили в
роскоши наверху.
С яростной целеустремленностью Пизон размазал дерьмо по
простыням Туберона, с большой осторожностью возвращая украшенное
покрывало на место. Пизон приберег свою лучшую идею напоследок.
Надеясь, что первым войдет Туберон, а не слуга, он разложил последние
куски дерьма в ряд поперек порога. Задача выполнена, пора уходить. Где
находился часовой, Пизон понятия не имел – он давно забыл свой
мысленный счет до ста.
Он добрался до столовой, прежде чем вмешалась Фортуна, хихикая про
себя. Слуга, переговариваясь через плечо с коллегой, вошел в палату в то же
время, но от входа напротив. В ужасе Пизон упал на четвереньки и заполз
под стол. Он смотрел, затаив дыхание, как слуга обошел край, так близко, что
Пизон мог бы протянуть руку и коснуться его.
166
— Вернись сюда – ты мне нужен! — раздался голос в помещении, которое, как предположил Пизон, было кухней.
— Иду, иду, — проворчал слуга за столом. Он фыркнул. — У Туберона
новая собака?
— Не видел ни одной. С чего бы?
— Пахнет так, как будто здесь кто-то насрал.
Когда слуга исчез там, откуда пришел, Пизон подавил смешок. Если в
этой комнате стоит ужасный запах, то в спальне Туберона было во много раз
хуже, и это все до того, как этот придурок наступит в дерьмо в дверном
проеме.
Как только Пизону удалось незаметно выскользнуть из шатра
Туберона, ему больше всего хотелось на поблизости. — Услышать реакцию
легата, когда он наткнется на дерьмо Макулы или найдет испорченные
простыни, стоит месячного жалования, — ухмыляясь, сказал Пизон
Метилию. — Может быть, двух, — добавил его друг, фыркая от смеха.