Орлы в буре

кампании как об упущенной возможности и старался никого не винить в их

последней неудачной атаке, в результате которой было убито так много

воинов. — Сейчас, — убеждал он, страсть пульсировала в его голосе, —

пришло время снова объединиться. Вместе противостоять монстру, которым

был Рим.

50

Почти на каждом лице было написано восхищение. Почти каждый

вождь сидел, подавшись вперед на краешке своего кресла. Время пришло, решил Арминий. — Должны ли мы снова сокрушить легионы? — спросил

он.

— ДА! — проревели они

— Должны ли мы снять подкованные сандалии легионеров с шеи

нашего народа и вороватые пальцы императора с наших кошельков?

— ДА!

— Будет ли наш народ вечно жить свободным?

— ДАААА! — Залаяв, как волки, вожди поднялись на ноги.

Увлеченный моментом, один вождь хаттов вскочил на стол и схватил орла, размахивая им в воздухе под громкие возгласы своих товарищей.

«Я сделал это», — торжествующе подумал Арминий, одновременно

потрясая кулаком в воздухе вместе с остальными. Они будут сражаться

вместе со мной. Он бросил взгляд на Герульфа и обрадовался, когда тот не

встретился с ним взглядом. «Делай все, что в твоих силах», — подумал

Арминий. Я намного лучший оратор.

Шумихе потребовалась целая вечность, чтобы утихнуть, но это было

хорошо. Его самая трудная задача была выполнена; то, что осталось, трудоемкая задача организации их кампании, была бы легкой по сравнению с

этим.

— Лучшая речь, которую я слышал за последние годы, — заявил

Малловенд, наливая им обоим большую порцию пива. Он чокнулся своей

чашей с чашей Арминия. — За победу и смерть Германика.

Арминий повторил свои слова и выпил.

— Хорошо сделано, — сказал Мело ему на ухо.

— Значит, нет необходимости засовывать мою голову в снег? —

возразил Арминий.

— На этот раз я тебя отпущу.

Ухмыляясь, они отсалютовали друг другу и допили пиво.

Шум начал стихать, когда охрипшие вожди заняли свои места и

наполнили свои чаши. Много чаш было поднято в сторону Арминия; также

начали сыпаться вопросы о том, что они должны сделать чтобы

противостоять римлянам.

— Скоро вам ответят, — сказал Арминий со спокойной властью. «Во-первых, я хотел бы знать, сколько копий каждое племя может принести в

нашу армию».

— Ты бы знал? Наконец-то твой плащ спадает, открывая твое истинное

лицо, — ликовал Герульф.

— О чем, во имя Донара, ты говоришь? — спросил Арминий.

51

— Все, что тебе от нас нужно – это наши воины и их копья — объявил

Герульф. — Если бы ты мог справится с ними без нас, ты был бы счастливым

человеком, не так ли?

«Моя жизнь была бы намного проще», — признался себе Арминий.

Вслух он сказал — Мне было бы невозможно добиться успеха в одиночку.

Ваше лидерство, ваша смелость и ваша инициатива жизненно важны. Именно

они помогут нам выиграть эту войну.

— Нам? — огрызнулся Герульф. — Разве ты не имеешь в виду «мне»?

— Говори яснее, — рявкнул Арминий, поняв, что было недальновидно

думать, что Герульф сдастся без сопротивления.

— Ты приводишь веские доводы в пользу борьбы с римлянами, я

отдаю тебе должное. Что не совсем ясно, так это то, почему ты должен

возглавить это предприятие, — сказал Герульф. Он сделал паузу, а затем

добавил: — Или ты планируешь, чтобы кто-то из нас был главным?

Сбитый с толку, Арминий запнулся. — Я не думал об этом.

— Ну же. Ты думаешь мы в это поверим? — издевался Герульф.

— Мое племя ведет в бой наибольшее количество воинов, — сказал

Арминий, пытаясь восстановить контроль. — Когда вы добавите людей

моего дяди, херуски составят почти половину армии, вроде как. — Он

взглянул на Ингиомера, молясь о его поддержке, и был доволен задумчивым

кивком дяди. — Ингиомер прислушивается к моему совету, и я думал, что

как лидер самой большой группировки я…

— Вот оно, — вскричал Герульф, перебивая. — Вы слышали это из его

собственных уст!

Гнев Арминия вспыхнул. — Ты что, лишился рассудка?

— Далеко нет, Арминий, — лукаво ответил Герульф. Переводя взгляд с

вождя на вождя, он усмехнулся — Разве когда-нибудь возникал спор о том, кто командует нами в этом предприятии, в котором многие из нас могут

лишиться жизни, или мы собираемся следовать за ним, как овцы? Что дает

этой сладкоречивой ласке право вести нас? Разве я забыл голосование, в ходе

которого мы избрали его главой?

— Голосование не проводилось, — с явным негодованием сказал

вождь тенктеров с вытянутой челюстью.

— Да, — пробормотали несколько недовольных голосов.

— Почему бы и нет? — спросил Герульф. — Кто сказал, что ты — тут

он указал на Малловенда — или ты, — теперь он указал на Хорсу, — не

смогли бы возглавить нас.

— Я мог бы возглавить армию, — заявил вождь тенктеров.

— И я! — воскликнули несколько других.

52

— Я тоже мог бы это сделать, — сказал Герульф, выпятив грудь. —

Давайте поставим этот вопрос на голосование. Это будет самый

справедливый путь.