Орлы на Востоке (ЛП)

Взгляд Антония, полный надежды, переместился с Непота на Тулла.

— Рана тяжелая, господин. Очень тяжелая, — сказал Тулл, слишком хорошо знакомый с такими кровоточащими, мокрыми ранами на животах.

Антоний застонал и протянул руку к ужасной ране.

— Я бы не стал ее трогать, господин. — Урсус осторожно взял руку Антония в свою. — Сожми мою руку, господин, как можно сильнее. Это облегчит боль.

Тулл одобрительно кивнул Урсусу.

Подошла служанка с полными руками различных принадлежностей. Взяв на себя управление, Октавия промыла и перевязала рану грубыми льняными лоскутами; — Это должно немного остановить кровотечение, — сказала она Туллу. — Пока вы не отвезете его в лазарет.

— Тебя научил отец?

— Я помогала хирургам, когда была девочкой. — Она понизила голос. — К сожалению, у меня нет макового сока. Это то, что ему сейчас больше всего нужно.

— Они дадут ему его в лагере, — тихо ответил Тулл. — Благодарю.

— Я бы хотела сделать больше. Ведь он...

— Я знаю. — перебил ее Тулл

— Я думаю. Ведь вы наверняка уже видели, как мужчин так калечат.

— Слишком много раз. — Тулл даже не мог сказать точно. «Почему Непот не мог оказаться на его месте», — снова подумал он. — Могу ли я попросить у тебя одеяла, чтобы сделать носилки? Чем скорее мы доставим его в лагерь, тем лучше.

—Сейчас!

Тулл наблюдал, как Октавия поспешила прочь, выкрикивая приказы.

— Она не хуже, многих санитаров, господин, — сказал Урсус.

— И она еще продает вино, — добавил Кассий, ухмыляясь.

Тулл понял, к чему он клонит: — Даже не думай об этом. Она не будет заинтересована в таких, как ты. К тому же, она тверда как железо. Он напомнил им историю о сигнифере и разбитой амфоре.

Его люди кивнули в знак согласия.

Они собирались уже уходить, когда вернулся Фенестела. Он не нашел ни одного из нападавших. — Исчезли, как крысы в норе, господин, — с отвращением сообщил он.

— Ничего удивительного. На рассвете мы сможем как следует обыскать город и выслать патрули. «Это были бы жесты, спасающие их положение, — подумал Тулл, — но необходимые». Приближающуюся смерть Антония неизбежно повлияет на боевой дух солдат.

Это было неудачное начало кампании этого года.

Глава 3

Тулл выругался. Крошечный камешек взлетел вверх и угодил в его левый ботнок, а затем попал под ногу. Он маршировал с ним уже полмили, а может быть и больше, безуспешно пытаясь переместить его в место, где было бы не так больно. Он вышел из строя, приказав Магнусу, новому сигниферу, держать тот же темп. Магнус, все еще довольный своим повышением, восторженно кивнул ему.

Через десять дней после нападения на трибунов и через шесть дней после медленной смерти Антония армия выступила в поход. Никто не был пойман за убийство, хотя армия перевернула Новиодунум вверх дном. Несколько местных жителей были забиты до полусмерти более чем увлеченными поисковыми группами. Возникшая в результате волна беспорядков ускорила отход легионов. Решение Германика принесло Туллу облегчение, потому что солдаты, которым нечего делать, склонны искать неприятностей. Пострадало бы еще больше мирных жителей.

Оставив низины позади, армия вошла в горы, которые образовывали хребет Далмации. Дороги превратились в тропы, и теперь Тулл оказался на козьей тропе в узкой долине, ограниченной с обеих сторон почти вертикальными каменными скалами. Ослепительно белые под весенним солнцем, они были лишены растительности, за исключением редких чахлых деревьев, цепляющихся за крошечный выступ. Сегодня его легион был в авангарде, а его когорта была в самом начале. Вспомогательные войска, как обычно, находились дальше. В данный момент не было никаких признаков, которые могли бы вызвать беспокойство, а могли и не вызывать. В какие-то дни враг атаковал, а в другие - нет.

«Это заставляет человека чувствовать себя на взводе, — подумал Тулл, обнаружив пятачок травы вдоль дороги. — Такое чувство, как будто за ним все время следят чьи-то злобные глаза». Он небрежно оглянулся на чахлые кусты. Ничего! Это было все, что он мог увидеть. Хотя еще немного, и настроение его людей может ухудшиться.

Положив щит рядом с собой, он начал расшнуровывать ботинок, что потребовало ослабления по крайней мере четырех петель чрезвычайно длинных шнурков. Желая избежать повторной шнуровки, он соблюдал осторожность, чтобы концы не выскользнули из отверстий.

Неизбежно начались комментарии.

— В ботинке гвоздь, господин? — мимо проходил Адриан. — Может помочь? — Он стал снимать с плеча кожаный мешок, какие были у каждого солдата.

— Нет, — сказал Тулл, уверенный, что Адриан со всех сил старается не ухмыляться. — Спасибо.

— Вам следует немного помаршировать без ботинок, господин, — сказал Шип, который никогда не упускал возможности дать понять своим товарищам, насколько крепки у него подошвы ног, благодаря многолетним боям на песках арены.

К ним присоединились и другие; — У центуриона волдырь!  … Ноги болят, господин?

Раздались взрывы смеха. Мужчинам нечасто выпадал шанс посмеяться над ним.

Тулл поморщился и пренебрежительно махнул рукой:— Это всего лишь камень.