Орки: Отступая от края. Часть 2

Скрежетнув зубами, десятник развернулся и почти побежал к стоящему у костра большому шалашу, покрытому циновками из тростника.

Нырнув в него, он пробыл там совсем немного и, также рысью вернувшись, с неохотой поклонился и прошипел.

— Купец Бооргуза приветствует тебя, и спрашивает, с чем ты пришел?

— Драться не хочу, говорить хочу.

Кивнув в ответ, он еще ниже поклонился и, помедлив, процедил.

— Будь гостем в нашем лагере, Ходок.

— Я Ходок, я гость.

Проводив меня сквозь расступающихся орков, он оттянул полог, закрывающий вход и, поклонившись, пропел в глубину.

— Ходок, вождь Диких, — и, шагнув в сторону, пропустил меня в шалаш.

Войдя внутрь, в сгущающемся полумраке я огляделся.

Застеленный циновками пол и в дальнем от входа углу сидящая на полу темная фигура, закутанная в плащ, на голове широкополая шляпа со свисающими по краям бахромой бусами из мелких косточек. Странный запах.

Сделав пару шагов, я остановился перед сидящим Купцом. Немного помедлив, он выпростал руку из складок своего плаща и, постукивая висящими на ней костяными браслетами, указал мне на светлый коврик из шерсти, лежащий перед ним. Усевшись на него, я положил свой клинок на колени и тоже замер в тишине.

Еще помедлив, купец выпростал обе свои руки и хлопнул в ладони. В шалаш тихо протиснулись две самки и поставили между нами невысокий столик на трех ножках. После чего, с любопытством поглядывая на меня, быстро уставили принесенными с собой в сумках чашками. Разлив в две сильно пахнущий настой, упав на колени, поднесли их нам. Вошедший с ними десятник, севший на пол у входа, недовольно засопел.

Приняв из изукрашенных татуировками рук чашку, я замер, ожидая хозяина. Качнув головой, он, раздвинув бусы, сунул чашку к лицу и замер, видя, что я не шевелюсь. После чего вопросительно шевельнул пальцами. Аккуратно поставив свою на край стола, я наклонился вперед и, вглядываясь в плохо различимую за бусами полумаску, произнес.

— Я пришел издалека, здешних обычаев я не знаю, но старая мудрость гласит, что сидя за столом, не прячь лицо.

Хмыкнув, купец помедлил и наконец ответил. Его голос был негромок и размерено плавен.

— Дикий знает старые обычаи? Интересно. Ты хочешь видеть мое лицо?

Он жестом остановил вскочившего у меня за спиной десятника и отправил его прочь. После чего неторопливо поднял руки к своей шляпе. Пискнувшие служанки кинулись ему помогать. Сняв с их помощью шляпу, он открыл мне свое лицо, до рта закрытое кожаной полумаской из тисненой кожи. Развязав на шее завязку плаща, он остался в кожаной безрукавке и, помедлив, снял и маску.

Я удивленно приподнял бровь. На меня смотрело бледно-серое, удлиненное лицо, с длинной, узкой нижней челюстью, узкий, скошенный лоб, черные волосы, затянутые в пучок на затылке, без бровей и ресниц, большие почти круглые глаза навыкат, почти полностью состоящие из матово поблескивающего, черного зрачка. Узкие, черные губы растянулись в усмешке, открыв два ряда острых, мелких и изогнутых зубов. Лицо поблескивало от какой-то мази, нанесенной на кожу. На щеках проглядывались замысловатые татуировки, смутно знакомые. Запах до этого и так бывший сильным, стал еще более емким. Разложив его, я понял, что основа мази — жир орка с еще непонятными добавками.

Да и вообще от Купца сильно несло смертью. Вся его одежда была из кожи орков. Украшения в виде множества браслетов, ожерелий на шее и колец на пальцах, за исключением одного металлического черного, были тоже из костей орков. Я приподнял чашку, что поставил на стол и понял, что это верхняя часть черепа крупного орка, затейливо украшенная резьбой. Наблюдавший за мною Купец еще раз ощерился и почти прошептал.

— Ты точно пришел издалека, расскажешь откуда? — он приподнял свою чашку, — это будет хорошее начало для разговора.

Понюхав налитую жидкость, я поморщился и ответил.

— В другой раз. Это точно можно пить? — я еще раз понюхал чашку, — после такого напитка, я через час буду говорить все, о чем меня спросят, а к утру умру. Это то самое, что ты хотел услышать?

— Знаешь этот настой? Это забавно, — вылей его, и не держи обиду.

— Как скажешь, Купец, — я сунул свою чашку ближайшей служанке и стал ждать продолжения.

Схватив наши чашки, они, с уважением и удивлением поглядывая на меня, выскочили из шалаша и вернулись с небольшим бурдюком. Перехватив его и открыв пробку, я понюхал и, засмеявшись, отдал его служанке.

— И сколько у тебя таких забавных настоев, Купец. Давай закончим эти глупые шутки и выпьем моего, — после чего снял с пояса свою фляжку. Разлив нам, протянул через стол ему чашку и сунул в руку.

— Пей, не бойся. Это просто брага. Хотя ты вряд ли сможешь мне сказать из чего она, — и, глядя ему в глаза, выпил свою.

Помедлив и внимательно обнюхав свою чашку, Купец осторожно пригубил и, прикрыв глаза, посмаковал напиток.

— Хм, свежесваренная, не больше трех-четырех дней, мастерица варила. Продашь ее? Самку.

— Не, себе оставлю.

— Как скажешь, — он выпил до дна и протянул чашку за новой порцией, — ты прав, не знаю, из чего варили.

— Зерно, людское, трофей.