Орхидея съела их всех

Самолет слегка кренит влево, и Чарли видит, что земля под ним прекрасно изранена – похожа на трудного подростка, которого оставили на целый день одного дома и забыли спрятать от него лезвие. Местами красный цвет тянется полосками и слегка запекся. Но время от времени попадается идеальный красный квадрат, и это самый удивительный оттенок красного, какой только можно себе вообразить. Вообще-то он гораздо краснее крови. Под силу ли человеку воссоздать этот цвет с помощью двоичного кода или смешивая расплавленную пластмассу? Нет. Пантону 186 и 711 до этого красного далеко. Такого красного цвета больше нигде на Земле не найти, он есть только у них – у летних маков. Они растут тут бескрайними полями, истребляя пшеницу и отравляя своим опиумом глупцов-насекомых, которым вздумалось ими поживиться.

Чарли вспоминает, как однажды, когда ему было лет двенадцать, а значит, Клем, Брионии и Флёр – по десять, они ехали куда-то все вместе. Возможно, это был чей-то день рождения. Да, наверное, тети Плам. Мамы Брионии. Они ехали двумя машинами: его отец Августус вел одну, а дядя Куинн – другую. Они еще устроили тогда глупую гонку по деревенским дорогам. И, когда переезжали через горбатый мостик, по крайней мере одна из машин по-настоящему оторвалась от земли, и все взрослые потом весело смеялись, вспоминая это. Был еще какой-то сельский паб, которого Чарли толком не помнит, и, возможно, пикник в лесу, хотя вполне вероятно, что пикник – это уже совсем другая история. Но Чарли отчетливо помнит, как они ехали где-то высоко в горах, и однажды после очередного поворота их взглядам открылся огромный, ровно очерченный квадрат красного цвета – он лежал далеко внизу и походил на крышу самого большого в мире амбара, повернутого к небу под необычным углом. Чарли помнит, как мать и сестра умоляли Августуса спуститься к этому красному, разобраться, где оно и что это такое, с чего начинается и чем кончается. С каждым горным поворотом они то теряли красное из виду, то снова его замечали. И когда удавалось разглядеть его – волшебное, могучее и сводящее с ума своей недосягаемостью, – мать вздыхала и говорила: “Это маки, милые мои. Маки, куда ни глянь”.

Салфеточки.

Много-много салфеточек. На некоторых – статуэтки Будды. Некоторые Будды обернуты золотистой фольгой. Такая же фольга – на шоколадных конфетах, лежащих на блюдах для сладостей в разных частях комнаты. На стенах висят фотографии радуги с наложенными на нее изображениями ангелов. Мог и Джоэл не приехали к Сильвии на вторую часть семинара, и такое ощущение, что без них стало меньше света. Оставшиеся делегаты – если, конечно, их можно так назвать, – похоже, все как один вырядились в полиэстер. В комнате стоит запах пота и временами слегка потягивает (особенно со стороны Стэна) мочой. Флёр уходит на кухню, чтобы спросить, не нужно ли помочь Сильвии с чаем. Ну и заодно чтобы спрятаться от запаха. Ина идет за ней.

– Ты сама виновата, – говорит Ина, когда Сильвия выходит на улицу, чтобы принести из машины еще розовых вафель.

– В смысле? – не понимает Флёр.

– Если бы ты по-настоящему верила в то, что я говорила вчера, или в то, что говорила тебе Олеандра, ты не стала бы забрасывать нас всех в такую глухомань, где все неприятно и, что уж там, довольно противно. Сегодня ты все устроила еще хуже, чем вчера. Почему?

– Я не понимаю.

– Ведь все это – иллюзия, правильно? Твоя иллюзия. Наведи в ней порядок.

– Интересно, каким образом?

– Прости всех. Прости себя саму.

– Отлично. То есть вы хотите сказать, что, если я прощу всех за то, что они старые, толстые, вонючие, скучные и уродливые, меня больше не будет смущать то, что они старые, толстые, вонючие, скучные и уродливые? Так почему вы думаете, что я их еще не простила?

– Если так, то зачем ты вынуждаешь нас вести сейчас этот разговор?

Флёр вздыхает.

– У меня сейчас мозг взорвется.

Возвращается Сильвия с розовыми вафлями.

– Я прочитала, что мошкá – это очень мелкие насекомые, длиной ноль целых шесть десятых миллиметра, а эти зверюги, которые меня постоянно кусают, вот такого размера. – Бриония расставляет указательный и большой пальцы на расстояние примерно в два сантиметра. – Кто это такие?

– Они называются слепни.

– Слепни?

– Да. Отвратительные существа.

– Похоже, они не реагируют на реппеленты.

– А “Эйвон Нежнейшая кожа” у вас есть?

– Да.

К ним присоединяется молодая женщина.

– А какая бутылочка: голубая или розовая?

– Голубая.

– Должно действовать, – говорит мужчина. – Но вообще, знаете, мне этот крем помогает, а моей жене – нет.

– Учтите, бывают ведь нормальные слепни, – объясняет девушка, – а бывают оленьи…

– Они прогнали нас с пляжа, – говорит Бриония.

– Да, это они могут.

– Кошмар.

– Вам нужен “Смидж”.

– “Смидж”.

– Это единственное средство, которое отпугивает местных слепней.

– Отлично. Спасибо. Тогда я возьму одну…

Что – бутылочку? Тюбик? Бриония оглядывается по сторонам.

– К сожалению, он у нас закончился. В четверг привезут еще.