Орхидея съела их всех

– Может быть, если в этой жизни у них что-то пошло не так? Но твердо я тебе ответить не могу. Важно то, что, если съешь семян из этого стручка (а они совсем крошечные), не вернешься обратно уже ни в каком теле.

– Мне теперь как-то страшно.

– Может, съешь еще торта?

– А это обязательно? Похоже, мама все равно больше никогда не разрешит мне играть в теннис.

Флёр вздыхает. Убирает торт.

– Послушай, важно, чтобы ты хорошенько запомнила: эти стручки – очень-очень опасны. Пообещай мне, что, если ты когда-нибудь наткнешься на один из них…

– Да, тетя Флёр. Я сразу же тебе об этом сообщу.

– И не будешь к нему прикасаться, ничего такого.

– Да, тетя Флёр.

– Перестань дергаться. Посиди спокойно две минуты и послушай меня.

– И тогда ты разрешишь мне помочь?

– Да.

– Разрешишь мне тоже искать стручки?

– Наверное, для начала мне понадобится сходить на разведку. Но это будет очень опасно, поэтому ты должен внимательно меня слушать.

– Хорошо.

Эш изо всех сил старается сидеть смирно. Правда, все равно продолжает тихонько напевать себе под нос. Почему он все время что-то напевает? Не может остановиться. И, кстати, что это такое он мурлычет? Национальный гимн Новой Зеландии, который вертится у него в голове с тех пор, как они с отцом после обеда посмотрели матч по регби. Эш терпеть не может регби, но папа говорит, что это традиционная и очень английская игра, она бесстрашная и немного языческая и ему нужно попробовать полюбить хотя бы смотреть регби по телевизору, раз он ненавидит в него играть. Национальный гимн Новой Зеландии – отличный, веселый, и, когда Эш слушает его, он представляет себе счастливых танцующих детей. Ну да, дети – в форме и делают то, что им сказали, но зато делают они это под ярким теплым солнцем, и в руках у них – флаги и транспаранты. А “Боже, храни Королеву” вгоняет Эша в тоску, он чешется и зевает, когда слышит эту мелодию…

– Эш!

– Что?

– Не спи! Это очень важно.

– Ладно.

– Итак. Пророк уходит ужинать в девять. Именно в это время нам и нужно к нему пробраться.

– А ты точно знаешь, что у него они есть?

– Да, я тебе уже говорила. Он их выращивает и продает.

– Но ведь этот дневник был написан в тысяча девятьсот восемьдесят каком-то году.

– Старые люди не меняют своих привычек так часто, как мы с тобой.

– Ладно.

– В общем, пойду я, потому что я старшая. А ты останешься караулить наверху на лестнице и будешь следить, вдруг он за чем-нибудь вернется. Если он и в самом деле вернется, тебе придется сброситься с лестницы…

– Нет!

– Ну хорошо, тогда просто изобрази обморок.

– Как тогда в театральном кружке?

– Да, именно.

– А если я испугаюсь?

– Тогда тебе придется набраться смелости и постараться не вести себя, как недоразвитый придурок.

– Холли?

– Что?

– А что ты будешь делать со стручками?

– Я их продам.

– И что тогда?

– И тогда я убегу из дома и поеду жить в Мидлсекс и буду там играть в команде графства. Это очень важно, я нужна команде, а мама не понимает. Если я останусь здесь, мама больше никогда не разрешит мне играть в теннис. Ты же слышал, что она говорит. Когда я прославлюсь, ты приедешь ко мне в гости, и я куплю тебе “Роллс-ройс”.

Холли действительно намерена поступить именно так? Прямо вот правда-правда-правда? Возможно. Ну, примерно так. Но она прекрасно представляет себе, как протягивает стручок маме и та стоит вся такая бледная, дрожит и не может прийти в себя от смелости и решимости своей дочери – и, разумеется, теперь она понимает, как отчаянно Холли мечтает о теннисе и что она готова ради него буквально на все. Ну и потом мама, конечно, разрешает ей поиграть со знаменитым теннисистом, пока сама звонит Дэйву и узнает подробности того, как вступить в команду графства. И, понятное дело, если у Холли будут стручки, отпадет вопрос о том, по карману ли их семье отправить Холли в Мидлсекс. И еще она сможет купить себе новое теннисное платье, может быть – даже в комплекте с бюстгальтером и шортами. А, ну и, конечно, еще одну ракетку “Уилсон” или две, и большую сумку для них, и…

– Я не хочу, чтобы ты уезжала в Мидлсекс.

– Я знаю, но…

– Может, ты просто будешь есть побольше? Тогда мама разрешит тебе играть в теннис.

Холли размышляет над этим примерно две секунды.

– Нет, – отвечает она наконец.

– Ну а можно тогда я поеду с тобой?

– Посмотрим. Это зависит от…

– Холли… – У Эша из глаз катятся слезы.

– Ну не будь ты таким педиком. Послушай. Ладно. Когда мы добудем стручки, я отдам один тебе.

– Но…

– Каждый из них стоит не меньше десяти тысяч фунтов. Мама говорит, что, возможно, даже намного больше, ведь сейчас инфляция…

– НО Я ОЧЕНЬ ИХ БОЮСЬ, ЭТИХ СТРУЧКОВ.

– Ш-ш. Я знаю. Но они совсем не страшные.

– Очень даже страшные!

– Просто не будь придурком и не делай ничего идиотского – ну, там, не ешь их и не засовывай в глаза.