Орёл, несущий копьё (СИ)

Снова повисла пауза. В погоне за голубем светловолосый ребёнок пронёсся мимо их лавки, но буквально через пару метров упал, зацепившись за бордюр, и громогласно разревелся. Макс скривился (мальчишке было лет семь, в таком возрасте реветь — позор для мужчины), Кюхлер заёрзал, а Петар молча встал и, подойдя к ребёнку, поднял его на ноги и помог отряхнуться.

— Не сильно ушибся? — спросил он по-русски. — Ну, не реви, не маленький ведь.

Мальчишка уставился на него почти с испугом, вытаращив глаза и даже уняв истерику. Потерев глаза кулачком, он вдруг выдал:

— Ты пират, дядя?

Петара это развеселило, и он громко захохотал, запрокинув голову. Тут, наконец, подбежала мамаша мальчишки, с подозрением посмотрела на Петара, схватила сына за руку и, буркнув «Спасибо», утянула ребёнка прочь.

Когда напарник вновь сел рядом, Макс перевёл взгляд обратно на Кюхлера — у того было достаточно времени, чтобы окончательно собраться с духом.

— Да, — с протяжным вздохом сказал старик и сгорбился, опустил голову. — Да, я сделаю, как вам угодно.

Макс скупо кивнул — другого ответа быть и не могло.

— Тогда о деталях. От вас требуются две вещи. Первая — точное местоположение вот этого сейфа, — он передал карточку, на которой значилась фамилия «Мальсибер». — Вторая — письмо, которое сообщит владельцу этого хранилища о неполадках и предложит ему как можно скорее прибыть в Вену. После того, как всё будет сделано, вы должны избавиться — имеется в виду уничтожить — от воспоминаний обо всём произошедшем, начиная с нашего первого разговора. Также вам надлежит принять это, — он буквально вложил фиал с зельем в подрагивающую руку. — Данное снадобье ускорит развитие болезни Альцгеймера, на которую и спишут «ошибочно» посланное письмо о неполадках в исправном сейфе. Вы начинали симулировать на службе ранние симптомы, как я говорил? — старик слабо кивнул. — Хорошо. Продолжайте ещё пару дней, зелье примите перед тем, как уничтожить воспоминания. Как сообщил мне изготовитель, у вас будет около месяца до того, как вы окончательно перестанете узнавать близких.

Он сделал паузу, давая Кюхлеру в полной мере прочувствовать то, на что он подписывался. Петар сложил на груди руки и откинулся на спинку скамьи — в его мрачном молчании явственно чувствовалось неодобрение. Максу было плевать.

— Вы уверены, что готовы?

— Да, я сделаю это, — негромко сказал Кюхлер, понуро глядя на фонарный столб напротив. — Ваша семья помогла мне, когда с Мартой, моей бедной девочкой, случилась беда… И маленькая Эва заслуживает большего, чем жизнь служанки или уборщицы. Знаете, она мечтает стать поваром, открыть кондитерскую на Брюкнер-штрассе — всё говорит, как будет продавать вафли и венские булочки, а по воскресеньям угощать сирот из детского дома… — он порывисто снял пенсне, потёр переносицу, крепко зажмурив глаза. — Я сделаю всё, чтобы мечта моей внучки сбылась.

— В таком случае, поговорим об оплате. Вашей дочери будет единовременно выплачена сумма в размере пяти сотен галлеонов, а когда вашей внучке придёт пора поступать в школу, будут переданы также средства на её обучение. Само собой, если вами будет допущена ошибка в исполнении инструкций, ваша семья ничего не получит.

— Если позволите, я попрошу вас о Непреложном обете, — всё так же не открывая глаз, сказал Кюхлер. — Не подумайте, я доверяю вам, герр Винтерхальтер, но на карту поставлено слишком многое.

Макс плотно сжал губы, раздражённо поглядел на старика, а затем, взяв себя в руки, сказал:

— Я согласен. Мой товарищ скрепит.

Они нашли тихое безлюдное место и, оградив его всеми возможными чарами от чужих глаз, принесли Обеты: Кюхлер поклялся в точности исполнить предписанное, а Макс — позаботиться о его семье. После волшебники расстались. Когда старик исчез в толпе, Макс и Петар неспешно двинулись обратно в магический район.

— Бедолага, — проговорил Петар. — Такой выбор, как был у него, никому не пожелаешь.

— Обречь близких на вечное довольствование мизером или пожертвовать ради них разумом, — Макс фыркнул. — Я бы не выбрал второе.

— Ты вообще хоть когда-нибудь чем-то жертвовал?

Макс невольно задумался над этим вопросом. Пожалуй, нет… Хотя, когда они были детьми, стоило Георгу посмотреть на брата своим проникновенным взглядом — и Макс с готовностью отдавал ему любимые игрушки. А больше, как будто, подобного не было…

Петар, видимо, воспринял его молчание, как ответ. Поворчав немного что-то по-болгарски себе под нос, он сменил тему:

— Откуда вообще ты знаешь старика?

— Это было одним из первых упражнений, которые мне задал отец, — спокойно поделился Макс, — найти человека в трудном положении, помощь которому может в дальнейшем обернуться для нас пользой. Дочку его изнасиловал богатый герр, на которого она работала, — её выгнали, конечно же, да ещё и наградили бастардом. В Гринготтсе жалование у людей, особенно на бумажной работе, — мизер, прокормить семью Кюхлер вряд ли бы смог. Тогда-то мы его и облагодетельствовали.

— Странные у вас упражнения, — покачал головой Петар и вдруг почти с сочувствием добавил: — Тяжело, наверное, в такой семье.