Орфей и Ника

– Только пепел. Зря шли, Джонни-бой… Они оставили только пепел…

Господин Чжао отвернулся, может, для того, чтобы никто не видел его лица.

– Это была одна из древнейших библиотек Китая, – наконец проговорил он, книги привозили в Пачанг из самых далеких монастырей… Значит, теперь нет и ее… Вероятно, это то, что планирует Коминтерн для всей цивилизации, господин Хо?

Чиф не стал отвечать. Ученый бывал порою несправедлив, но его чувства понятны. Косухин и сам ощущал горечь, словно был виновен в гибели Пачанга. По пути сюда приходилось видеть всякое, но впервые он наткнулся на город, который полностью сгубила война. Не первый в Китае и почти наверняка – не последний. Чиф был лишь гостем на этой древней земле, его боль все же не доходила до самого сердца…

– «Где искать святыни Пачанга?» – негромко повторил господин Чжао.

– Учитель ответил: «Спроси у Будды», – отозвался Валюженич.

Фольклорист медленно повернул голову:

– Вы неточно цитируете, коллега. Не иначе, пользовались переводом, изданным в Америке. В подлиннике учитель ответил так: «Спроси цветок лотоса».

– А какая разница? – удивился Тэд. – Цветок лотоса и есть символ Будды… Хотя… Цветок лотоса…

Археолог замолчал, что-то прикидывая в уме. Чиф вспомнил, что самая популярная буддистская молитва действительно называет Будду «сокровищем в цветке лотоса».

– Господин Чжао, учитель имел в виду, что святыни Пачанга нематериальны? поинтересовался Косухин, желая подтвердить догадку.

– Вероятно. – Ученый пожал плечами. – Мысль не новая, но весьма справедливая. То, что вы видите сейчас, – хороший пример…

Тем временем отряд уже собирался на площади. Последним появился товарищ Лю, тоже изрядно измазанный грязью и пеплом, хотя и не столь обильно, как Тэд. Косухин поспешил навстречу своему заместителю.

– Разрешите доложить! – Лю вскинул ладонь к козырьку и надрывно закашлялся, простуда давала о себе знать. Доклада не получилось. Молодой командир, отдышавшись, принялся рассказывать в менее официальной манере. Впрочем, главное Косухин уже знал: город полностью разрушен и абсолютно пуст.

– Мы не видели ни одного трупа, – удивленно сообщил Лю, – а ведь Пачанг буквально стерли с лица земли! Либо они уже успели всех похоронить…

– …либо заранее эвакуировать, – понял его мысль Чиф.

– Так точно. Более того, мне кажется, бомбили уже пустой город. Если так, то Пачанг неплохо ввел их в заблуждение.

– Кого – их? – не удержался Косухин. Исчезновение тех, кто штурмовал город, казалось еще менее объяснимым.

Лю кивнул:

– Очень странно, товарищ Хо. Я заметил: мы шли по равнине, всюду пепел, камни обуглились, но ни одной воронки, точно огонь пришел с неба!

Косухин кивнул. Он и сам думал об этом.

– Здесь совсем другое – следы бомбежки, артобстрела, осколки, битый камень. И пепел другой. В городе обычный, черный, а на равнине – серый.

– Вы хотите сказать, мистер Лю, что взрыв не затронул Пачанг? заинтересовался Валюженич. – Но ведь это невозможно!

– Маловероятно, – вежливо поправил его Лю. – За северной окраиной – снова пепел, а ведь город должен быть в эпицентре! Похоже, взрыв произошел над равниной, поэтому нет воронки… Но в этом случае от Пачанга должна остаться одна пыль!

– Вам мало? – резко бросил господин Чжао. – По-моему, здесь уничтожено все, что возможно. Хорошая работа, господа военные!

Товарищ Лю уже научился пропускать подобные реплики мимо ушей. Он выглядел озабоченным, с подобной загадкой молодой командир сталкивался, похоже, впервые. Чиф и сам был встревожен. Совершенно ясно, у Пачанга было применено какое-то новое оружие огромной мощи. Но как уцелел город, вернее, его руины? Враги разбомбили и сожгли Пачанг, готовясь к штурму, но тут ночное небо озарилось вспышкой…

– Джон, пошли посмотрим дворец, – предложил Валюженич. – Главный зал уцелел, хотя крышу снесло. Господин Чжао, присоединяйтесь…

Фольклорист не отреагировал, но все-таки пошел следом. Южная часть дворца превратилась в щебенку, но дальше стояли стены, начали попадаться даже целые помещения, правда изрядно обгоревшие. Крыши действительно не было она рухнула, завалив обломками остатки здания. Пришлось перебираться через завалы из обгорелых камней, растаскивать бревна рухнувшей кровли, и вскоре Косу хину стало ясно: дядя Тэд отделался еще сравнительно легко. Сам Чиф умудрился слегка поцарапать лицо, вдобавок разорвать бок куртки. Господин Чжао стоически молчал, но по лицу было заметно: он весьма жалеет, что необдуманно принял участие в этом путешествии.

Главный зал сохранился несколько лучше. Часть его оказалась заваленной камнями рухнувшей стены, но уцелело возвышение, украшенное искусной резьбой, где, по словам Тэда, когда-то находился трон правителя. На полу лежали сброшенные взрывом скульптуры, а напротив тронного места находилась большая каменная ваза. Изображение Будды – большой, покрытый позолотой бурхан – стояло когда-то у противоположной от трона стены, но именно в этом месте взорвалось что-то особо убойное, оставив от скульптуры лишь мелкие осколки.