Орфей

И нет уже Тоннеля. Стены обрываются, а ниже — вода. На сваях Тоннель стоял, но эта вода — не Река. Чистая, бегучая. Живая вода. Открытая часть Тоннеля упирается в травяной берег. Мурава зеленая. И дети, мальчик, и девочка, встречают меня, черноглазые, в коротких рубашонках.

И мальчик — это я сам. Так должно быть. Я вижу просто. Фотографии свои помню.

Но он качает головой:

— Не-ет, не сейчас. Не в этот раз еще. Сейчас ты — иди! — Вверх по тропке указывает. По другому берегу, до которого я дошел. Довели меня до Того берега, значит. Так?

Выходит, так! — сказал кто-то, но я только отмахнулся. Потому что знал, кто. Я отдал ребятишкам свою вазу-тарелку. Они смеются, кусают разноцветные волшебства. Чего только мы в детстве из соседних палисадников не таскали, чем не объедались, как не поносили потом, дурачки. Звериных детенышей инстинкт. И я им тоже улыбаюсь. Один только раз улыбаюсь здесь.

Шаг вперед по тропинке, в мураве указанной, вверх взбегающей, — и снова: бац! Да не единожды, а как из меня в Крольчатнике рвалось, вырваться не могло: бац! бац! Опять переключения, опять — раз! и другое. Одно за одним. То еще здесь, у среза Живой воды, я стою, нарядом домушка какая-то хитрая, и хозяин у нее хитрый, мужичок в бороды клочьях, шебаршит все, подхихикивает, на меня не глядя. Не понять — мешок на нем изнанкой вывернутый накинут или рубаха расшитая То то, то это. Бац! бац! Комната хламом забитая, постель, девица аппетитнее некуда в полном без ничего, и я рядом — орясина орясиной. Рук протянуть не успел, если мог бы даже, снова: бац! и нету девицы, постели, комнаты. Шаги мои по тропке вверх. Ног не чую, плыву будто. Что интересно, за мгновения эти я себя стремительно взрослеющим ребенком чувствовал. Как вот если бы мальчонкой этим на самом деле стал, и раз-раз-раз годков мне прибавлялось. Перещелком. Как рука ведущая ускорила

а я иду как будто сам

Через кротовину, нарытую посреди тропки, перешагнул — подумаешь, гора! — бац! кончилась тропинка. И берег высокий кончился, до которого верхнего края чуть-чуть не дошел. На даль посмотреть синюю, что за ней? На берегу-то этом небо синее, солнышко ласковое, греет. А я, кроме ребятишек, что меня пропустили, да муравы переплетенной, и не разглядел ничего толком.