Орел стрелка Шарпа

Шарп насмешливо улыбнулся и хлопнул по пустым ножнам.

– Кто-то однажды сказал, что в нашем деле в расчет идет только последнее сражение. – Он помолчал немного, а потом добавил: – Если, конечно, ты не обладаешь влиянием и деньгами.

– Да, Ричард, если ты не обладаешь деньгами и влиянием.

– Спасибо, сэр. – Шарп усмехнулся. – Пойду присоединюсь к ликующей толпе. Насколько я понимаю, мои стрелки остаются со мной?

Лоуфорд кивнул:

– Удачи тебе.

Он задумчиво посмотрел Шарпу вслед. «Если кто-то и может отобрать у французов “орла”, – подумал Лоуфорд, – так это новоиспеченный капитан Шарп». Он стоял у окна и смотрел, как Шарп вышел на залитую солнцем улицу и надел на голову потрепанный кивер; в тени его поджидал великан-сержант – на такого Лоуфорд не задумываясь поставил бы сто гиней, если бы дело дошло до рукопашного боя. Сержант подошел к Шарпу, они о чем-то коротко поговорили, и сержант треснул офицера по спине, а потом издал такой громогласный вопль, что его услышал Лоуфорд, находившийся на втором этаже резиденции.

– Лоуфорд!

– Сэр? – Лоуфорд вошел в соседнюю комнату и взял бумагу из рук Уэлсли.

Генерал обмакнул перо в чернильницу.

– Вы ему объяснили?

– Да, сэр.

– Бедняга. – Уэлсли покачал головой. – Что он сказал?

– Сказал, что рискнет, сэр.

– Рискнуть придется всем, – фыркнул Уэлсли. Потом взял другой листок бумаги. – О господи! Нам выслали четыре ящика аммиака, три – глауберовой соли и двести костылей! Они думают, у меня тут госпиталь, а не армия!

Глава одиннадцатая

Ботинки гвардейцев Голдстрима так стучали по каменным плитам мостовой, что по пустой улице разносилось гулкое эхо и стихало где-то в закоулках. Следом маршировали роты Третьего гвардейского, за ними шли первый батальон Шестьдесят первого полка, второй – Восемьдесят третьего, а затем четыре батальона Королевского немецкого легиона. Шарп, стоявший на ступенях церкви, наблюдал за проходящими мимо немцами.

– Отличные солдаты, сэр.

Форрест, который дрожал от холода, несмотря на то что был в шинели, вглядывался в темноту.

– Кто это такие?

– Королевский немецкий легион.

– Мне не доводилось видеть их раньше. – Форрест поглубже засунул руки в карманы шинели.

– Не удивительно, сэр. – Немцы были иностранным корпусом армии и по закону не имели права приближаться к британским островам дальше острова Уайт.

Часы на церкви пробили три. В три часа ночи, семнадцатого июля 1809 года, в понедельник, британская армия покидала Пласенсию. Мимо прошла рота Шестидесятого полка, еще одно немецкое подразделение, которое почему-то называлось очень странно – Королевские американские стрелки. Форрест заметил, что Шарп грустно смотрит на браво шагающих стрелков в зеленых мундирах с черными поясами.

– Скучаете по дому, Шарп?

– Скорее, жалею, что это не другой полк стрелков, сэр. – Шарп ухмыльнулся в темноте.

Ему не хватало разумного уклада Девяносто пятого полка, в то время как батальон Симмерсона все больше и больше погружался в пучину подозрительности и мрачности.

– Я сожалею, Шарп. – Форрест покачал головой.

– Не стоит, сэр. По крайней мере, я стал капитаном.

– Он показал мне письмо, – тихо произнес Форрест.

Шарп понял, о чем речь. Форрест уже дважды упоминал про письмо, ему все время хотелось извиниться перед Шарпом. Нарушение воинского долга, невыполнение приказа, слово «измена» появлялось многократно на страницах отчета сэра Генри о действиях Шарпа в Вальделаказе; но в этом не было ничего удивительного. Больше всего беспокоила Шарпа просьба Симмерсона, высказанная в самом конце письма: он хотел, чтобы Шарпа отправили лейтенантом в какой-нибудь батальон Вест-Индии. Никто никогда не покупал чины в этих батальонах, несмотря на то что продвижение по службе здесь происходило быстрее, чем везде, а Шарп даже знал офицеров, которые подавали в отставку, только чтобы не попасть на эти пропитанные солнцем острова, где царит смертельная скука.

– Этого может не произойти, Шарп, – сказал Форрест, однако, судя по его тону, он не сомневался в том, что судьба Шарпа решена.

– Да, сэр.

«Этого не произойдет, если я смогу что-нибудь сделать», – подумал Шарп. Он представил, как держит в руках «орла». Только «орел» может спасти его от островов, где лихорадка сокращает человеческую жизнь всего до одного года, только «орел» может спасти от страшной болезни, превращавшей просьбу Симмерсона в самое настоящее требование смертного приговора, если только Шарп не подаст в отставку и не откажется от карьеры военного, которой он с таким трудом добивался.

Промаршировали почти все воинские подразделения. Пять полков драгун и гусар Королевского немецкого легиона, около трех тысяч кавалеристов, а за ними целая армия мулов, нагруженных кормами для бесценных лошадей. Тяжелая артиллерия, маленькие кузницы и опять мулы, провиант и все необходимое для жизни армии. Тишину спящих улиц нарушила пехота. Двадцать пять батальонов пехоты в старой, грязной форме и изношенных ботинках – люди, которые должны были противостоять лучшим в мире кавалеристам и стрелкам; а вместе с пехотой шли еще мулы с поклажей, дети и женщины.