Орел стрелка Шарпа

– Вряд ли это обрадовало сэра Генри. – Лоуфорд рассмеялся.

Он был совершенно прав. В любой армии существовали небольшие отряды вроде стрелков Шарпа, которые не входили ни в какое подразделение. Чаще всего это были самые настоящие отбросы армии, и командующий, когда их набиралось достаточное количество, собирал всех во временный резервный батальон. Кроме того, таким образом генерал получал возможность повышать в чине – пусть и временно – тех людей, кто, по его мнению, этого заслуживал, но причина неудовольствия Симмерсона заключалась вовсе не в этом. Превратив разбитый Южный Эссекский в резервный батальон, Уэлсли стер название «Южный Эссекский» из списка подразделений, составляющих его армию; этим генерал постарался уязвить гордость сэра Генри, хотя Шарп и сомневался, что человек, так спокойно отнесшийся к потере королевского знамени, будет долго переживать из-за унижения батальона.

Вероятно, эти мысли отразились у него на лице, потому что Лоуфорд сказал:

– Тебя беспокоит Симмерсон?

– Да. – Не было смысла отрицать очевидное.

– Тут ты прав. Сэр Артур сделал все, что смог: повысил тебя в чине и, поверь мне, написал домой, где сообщил о твоих подвигах в самых лестных выражениях.

Шарп кивнул.

– Но…

Лоуфорд пожал плечами. Он подошел к окну и, отодвинув тяжелые бархатные шторы, посмотрел на долину, расстилающуюся за городскими стенами; она была залита безжалостно палящим солнцем.

– Да. Существует и «но».

– Расскажите.

– Симмерсон очень влиятелен. – Лоуфорду было явно не по себе. – У него множество знакомых среди людей, занимающих высокое положение. – Он снова пожал плечами. – Боюсь, он сделает все, чтобы навредить тебе как можно сильнее, Ричард. Ты стал пешкой в игре политиков. Симмерсон дурак, никто с этим не спорит, но его приятели в Лондоне не захотят, чтобы он выглядел дураком. Им понадобится козел отпущения. Ведь Симмерсон – нечто вроде их представителя, понимаешь?

Шарп кивнул.

– Когда он напишет из Испании и расскажет, что война ведется неправильно, его письмо будет зачитано в парламенте. И не имеет никакого значения, что он абсолютно не в своем уме! Симмерсон – их голос, их представитель на войне, и, потеряв его, они потеряют доверие.

Шарп устало кивнул:

– Иными словами, будет сделано все, чтобы пожертвовать мной ради спасения Симмерсона?

– Боюсь, да, – проговорил Лоуфорд. – А то, что сэр Артур тебя защищает, будет расценено как политический шаг.

– Но ради всех святых! Я же ни в чем не виноват!

– Я знаю. Знаю. – Лоуфорд попытался успокоить Шарпа. – Это не имеет никакого значения. Симмерсон выбрал тебя в качестве виновника всех его несчастий.

Шарп знал, что все обстоит именно так. Он будет в безопасности в течение нескольких недель. Уэлсли проникнет на территорию Испании, вступит в сражение с французами, а после этого прибудет письмо из министерства, короткое простое письмо, которое положит конец его карьере военного. Шарп не сомневался, что о нем позаботятся. Самому Уэлсли наверняка будет нужен управляющий поместьями, или он порекомендует Шарпа кому-нибудь из своих друзей. Но вся оставшаяся жизнь пройдет под знаком того, что именно он виновен в захвате французами королевского знамени Южного Эссекского батальона. Такова будет официальная версия. Он вспомнил свой последний разговор с Ленноксом. Неужели шотландец предвидел, что все будет именно так?

– Есть еще и другой путь, – тихо сказал Шарп.

– Какой? – удивился Лоуфорд.

– Когда я понял, что знамя потеряно, я принял решение. А еще дал обещание умирающему офицеру. – Слова звучали ужасно мелодраматично, но ведь это было правдой. – Я пообещал ему поменять знамя на «орла».

В комнате повисла тишина, а потом Лоуфорд тихонько присвистнул:

– Этого никто и никогда не делал.

– Но ведь они сумели забрать наше знамя?

Легко сказать! Шарп знал, что, в отличие от Симмерсона, который не мешал французам пленить королевское знамя, они сделают все, чтобы Шарп не сдержал слово. В последние шесть лет французы стали появляться на поле боя с новыми штандартами. Позолоченные орлы на длинных шестах заменили старые знамена. Говорили, что император лично вручает полку «орла», который становится не просто знаком данного полка – это символ гордости французов за свой новый строй. Захватить «орла» означало нанести оскорбление самому Бонапарту.

– Я не имею ничего против того, чтобы заменить знамя Симмерсона на «орла». Но меня возмущает, что мне придется расчистить себе путь, вырезав роту французских гренадер, ради того, чтобы остаться в армии.

Лоуфорд промолчал. Он знал, что Шарп прав; он мог заставить тех, кто заседает в Уайтхолле, отказаться от своих намерений свалить всю вину на него, только совершив такой подвиг, что они будут выглядеть полнейшими идиотами, если захотят превратить его в козла отпущения. Сам Лоуфорд считал, что Шарп сделал вполне достаточно: отвоевал второе знамя и захватил пушку, но в переложении Симмерсона доклад о его поступках будет перевернут с ног на голову. Чтобы получить возможность остаться в армии, Шарп должен рискнуть жизнью, совершить какой-то выдающийся поступок.