Орел и Ворон

Спустя пару ударов сердца на землю осело несколько тяжелораненых рейтаров – на близком расстоянии кирасы не держат мушкетные пули…

– Перезаряжай! А у кого есть третий пистоль – целься в бойницы! Стрелять без команды, как только увидите врага!

Бой на нашем участке штурма разгорается все сильнее. Упала уже третья лестница, но рядом с остальными все еще кипит яростная рубка, молниями мелькают перепачканные в крови клинки, гремят бьющие в упор выстрелы! Наемники бьются отчаянно, не позволяя мятежникам приблизиться к оставшимся лестницам – по ним сплошным потоком на стены поднимается подкрепление…

Я пытался разглядеть хоть какое-то движение в ближней ко мне навесной стрельнице, но какое-то шестое чувство заставило поднять глаза чуть выше. И сердце тут же обожгло ненавистью: в основной бойнице я увидел казака с луком, смотрящего на меня с перекошенным от гнева лицом и уже наложившим стрелу на тетиву… Практически не целясь, я отчаянно вскинул отцовский пистоль, показавшийся в этот миг словно продолжением руки, и спешно нажал на спуск.

Грохнул выстрел. Еще пару пистолей разрядили стоящие справа и слева от меня рейтары; когда же дым рассеялся, я увидел лишь пустой зев бойницы. Отправить стрелу в смертельный полет казак так и не успел…

А где-то далеко, из-за спины, раздался могучий рев луженой глотки английского капитана:

– Смена шеренги!

Мушкетеры используют ту же тактику, что и конные рейтары… Что же, караколе нынче весьма популярен. Первый ряд стрелков, произведя залп, немедленно разворачивается и отходит назад, становясь за последним рядом, для перезарядки мушкетов. В то время как второй ряд, выдвинувшись вперед, производит новый залп… Однако мои солдаты сейчас встали в одну шеренгу – слишком близки мы к крепости, чтобы смена рядов дала хоть какое-то преимущество. Зато залп выходит более густым и слитным – везде свои преимущества…

А ведь ландскнехтов на стене все-таки оттеснили к лестницам, и вниз густо полетели камни и бревна.

Сколько же сил у мятежников?!

– Целься по бреши! В наших только постарайтесь не попасть!

Выждав для верности еще пару мгновений, при этом отчаянно забивая пулю шомполом в ствол, я отчаянно выкрикнул:

– Огонь!!!

Грянул залп! Несколько ляхов и казаков упало, кто-то даже свалился в ров… Но и мятежники успели сломать сброшенным вниз бревном еще одну лестницу – обломки ее рухнули вниз, подняв завесу пыли у самой земли.

– Перезаряжай!

Со стены падают зарубленные саблями и застреленные в упор наемники. Используя подаренную нашим залпом паузу, разуверившиеся в успехе штурма солдаты принялись спешно спускаться вниз. Сталкиваясь при этом с теми, кто все еще пытается карабкаться наверх, теряя драгоценное время… Одновременно с тем их соратники продолжают отчаянно рубиться на стене, прикрывая стихийное отступление товарищей; до нас доносятся страшные крики и проклятия убивающих друг друга людей.

У одной из уцелевших лестниц оборону занял доппельзольднер. Отчаянные удары его верного цвайхандера, ослепительно сверкающего на солнце, зацепили двух врагов и отогнали от себя прочих… Страшное и одновременно с тем волнующее зрелище! Правда, продержался храбрец недолго – две ударившие в грудь стрелы свалили ландскнехта на спину… Но в этот самый миг шагнули вперед мои рейтары, успевшие перезарядить по одному пистолю. На удивление, огонь со стены нас больше не беспокоит – очевидно, враг также бросил все силы к пролому!

– Огонь!

Мой рев предварил очередной залп, направленный в мятежников, а следом из-за спины гулко ударили мушкеты! Когда же пороховой дым развеялся, моему взору предстали последние спускающиеся вниз наемники… Все-таки мы выручили соратников своим огнем, заставив ляхов и казаков отступить от бреши с немалыми потерями! Тем самым дав время уцелевшим ландскнехтам беспрепятственно покинуть стену…

Но теперь уже совершенно очевидно, что бой окончен – по крайней мере, на участке нашего штурма. Только на валу и перешейке из фашин высится груда тел павших с обеих сторон…

Да упокоит Господь их грешные души…

– Отходим! Всех раненых с собой – и отходим! Да поживее, если не стремитесь сегодня же отправиться к праотцам!

Словно вторя моему приказу, из глубины крепости победно прозвучала труба, а мятежники разразились радостными криками. Многие высунулись из бойниц, оскорбляя нас, и целя в спины из мушкетов…

А мы, как назло, разрядили все пистоли!

Я стиснул зубы от гнева и беспомощности, но уже в следующий миг впереди нас грянул залп мушкетеров! Вновь обильно полетела в стороны деревянная щепа из бревен вокруг бойниц, и большинство мятежников отпрянуло от них. Кто-то в испуге, а кто-то – получив тяжелую мушкетную пулю в лоб или грудь…

А английский капитан не подкачал!

…Мои рейтары благополучно выбрались из-под огня, неся на плечах раненых соратников, некоторые из которых успели умереть на руках товарищей. А я, выведя эскадрон, недосчитывающий четырнадцати раненых и убитых солдат, в безопасное место, наконец-то позволил себе облегченно выдохнуть… Тут же навалились невероятная усталость и равнодушие ко всему происходящему.