Орел

— Сорока на хвосте принесла, — усмехнулся Дмитрий. — Почему зарезали первого самозванца? Потому что он начал эмиров Бердибека гонять. Вот те против него и поднялись. Новый же самозванец, как сказывают, купил благосклонность эмиров подарками и обещаниями. Вот Суздальский князь и подсуетился. Точнее не только он один, а с братом. Съездили и дарами богатыми расположение хана купили себе, тому-то нужно было откуда-то средства брать для реализации своих обещаний и посулов.

— Но нам-то что с того? — Непонимающе пожал плечами дядя.

— Этим летом второго самозванца зарезали. Пришел третий. Для Дмитрия Константиновича это большая неловкость. Чтобы сохранить расположение хана, уже нового, ему снова придется подарки везти богатые. Но казна у него не бездонная. Вот и подумай, дядя, что он постарается сделать.

— Города обложит выходом да поборами?

— Время сейчас смутное. Силы у него много, но она заемная. Чтобы усидеть на Великом княжении, Дмитрию нужна дружба с Суздалем да Владимиром. А значит, не облагать новыми поборами он станет их, а напротив — поздравлять чем, облегчая положение. Чтобы городовые полки, если что, поднять на свою сторону. С других же городов своих владений ему брать особенно и нечего.

— Тогда как?

— На правах Великого князя он может выехать в земли Тверские, Московские и Рязанские для сбора выхода в пользу Орды. Ну и свое положение, заодно, поправить. Как думаешь — куда он поедет в первую очередь?

— То никому не ведомо, — развел руками дядя.

— Ты просто поставь себя на его место и прикинь, что тебе нужно сделать. В Тверь идти? Так ведь дружбу с Литвой там крепкую держат. Готов ли Великий князь с Ольгердом встретиться лицом к лицу? Ой, не думаю. Ему ведь не дружину в землю сложить нужно, а пограбить в удовольствие. А значит либо в Рязань идти, либо в Москву. Куда бы ты пошел?

— В Москву, — хмуро произнес Вельяминов.

— И почему?

— Потому что у нас дружина ныне слабая. Сотни полной нет. А городовой полк не ясно — встанет за нас или нет. Все-таки супротив Великого князя, да малыми силами — риск большой. В Рязани же и с дружиной все хорошо, да и городовой полк меньше уважения к Владимиру и Великому князю испытывает.

— Вот именно, — грустно улыбнулся Дима. — Разорит он нам княжество. А если споется с Тверью, то и поделит. Ведь я еще мал и со мной всякое может случиться. Брат же еще моложе.

— Они не поднимут руку на родича, — возразил митрополит.

— Уже подняли, отче. Ниточки недавнего нападения тянутся в Тверь. И явно не к простым боярам. А тверской князь вряд ли решится на такой поступок, не заручившись поддержкой Ольгерда. Ведь вдруг все вскроется и я, призвав кого в союзники, в гости к нему пожалую?

— Ты считаешь, что это дело рук Василия Михайловича Тверского? — Выгнул бровь Алексий.

— Уверен. Сомнения только в том, какую в этом нападении роль играл сам Ольгерд и его люди, которые, безусловно, были замешаны. И зачем ему все это. Вряд ли он горит желанием укреплять Тверь. Она у него хоть и союзник, но при случае, он охотно это княжество проглотит. Как уже поступил с Полоцком, Смоленском и прочими западными землями Руси. Скорее — это замечательный повод посадить туда кого-то из своих сыновей. Ну и нас ослабить, не дав спасти Тверь от подчинения Литве.

— Мудрено все как-то, — покачал головой Вельяминов.

— Дядя, мне нужна твоя помощь, — проигнорировав его слов, произнес Дмитрий. — Бери людей. Десятка два. И езжай в Рязань. Постарайся договориться с Олегом Ивановичем. Ему наша торговля досками выгодна. Да и после нас за него возьмутся. Нужно, чтобы в случае выступления Дмитрия Суздальского, он подошел с дружиной своей к Москве на соединение. Понял ли?

— Понял, но выступать придется против Великого князя…

— Дмитрию Суздальскому нужно будет летом заново ярлык подтверждать. Ныне он не действительный. Осень сытная — урожай снят. Если зиму простоим, то весной к нам не сунется. Брать-то нечего. Людей против себя восстановит, а ни хану выхода, ни себе прибытку не добудет. А там уже новая осень наступит — может и ярлык он потеряет, да Владимир оставит. Кто знает, как там в Орде сложится?

— Ясно, — кивнул боярин, все еще хмурясь.

— И твоя помощь, отче, мне тоже понадобится, — обратился Дима к митрополиту.

— Езжать во Владимир и не дать поднять городовой полк против тебя?

— Именно так. А если получится, то и Суздаль остудить.

— Сделаю.

На том и разошлись. А уже на утро следующего дня Василий Вельяминов с десятком дружинников сел в ладью и отправился вниз по реке — в Рязань. С очередной партией досок, разумеется. А митрополит, конным путем, двинулся вверх по Яузе, дабы достигнуть Клязьмы и оттуда, спуститься до Владимира.

А Анна, проводив их долгим взглядом, тихо спросила князя:

— Зачем ты их выпроводил?

— Заметила?

— Не сразу, но да. Каждый уехал с уверенностью, что спасает тебя от погибели, а свое дело от разорения.

— Это хорошо. Раньше ближайшего лета, я надеюсь, их не увижу. А если получится, то и на следующую зиму удержу вдали от Москвы. Пускай дядя о торговых делах в Рязани печется, а митрополит о расположении уважаемых людей Владимира.