Орел

В ближайший полдень Анна пришла к терему. С четверть часа князь наблюдал за ней из окошка, укрывшись в тени. Ему было интересно. Видно было, что она нервничала — руки себе ломала да одежду теребила. Но виду старалась не подавать, делая то аккуратно и как-то ненавязчиво. То есть, держалась хорошо.

Разговаривать в этот раз он решил с ней наедине. Потому как советники его еще слишком эмоционально на нее реагировали. Пока. Да и вообще — работа, которую он хотел ей поручить, слишком уж специфичная. Не для всех ушей.

Анна вошла в небольшую комнату, которую князь оборудовал себе под кабинет, и, проводив взглядом слугу, аккуратно прикрывшего за ней дверь, выжидающе уставилась на Диму. При том, эта актриса умудрилась снова явить миру взгляд преданной дворняжки.

— Caro donna, sedersi, — невозмутимо произнес князь, внимательно отслеживая реакции своей визави. Итальянского языка он не знал. Ну, почти, кроме более-менее ходовых оборотов, которых нахватался во время пары отпусков, провиденных в тех краях.

Он долго думал, откуда может быть родом Анна. По большому счету, выбор стоял только между Византией и Италией. Но внешность и акцент склонили его западному варианту. Вот он и решил проверить. Анна от этих слов вздрогнула, удивленно расширив глаза и, не медля, села на указанное ей место. Походу же выдав ответ, больше рефлекторный, чем осмысленный:

— Grazie al Signore.

— К сожалению, поддержать разговор на твоем родном языке я не смогу. Знаю его из рук вон плохо.

— Как ты узнал?

— Акцент. Мне показалось, что он как-то перекликает с говором обитателей Апеннинского полуострова.

— Но, насколько мне известно, последние десять лет в Москве моих родичей не было. Хм. Где же ты мог их слышать?

— У всех своих секреты, — мягко улыбнулся Дмитрий, понимая, что он прокололся. С этой девицей нужно держать ухо востро. — Впрочем, ты молодец. Очень неплохо сопоставляешь факты. Именно поэтому я тебе хочу дать шанс.

— Только поэтому? — Переспросила Анна, лукаво прищурившись.

— Пока — только и исключительно. Вот подрасту немного, тогда да, тогда я вряд ли устою. Ты ведь догадалась, что мне понравилась.

— В том нет ничего дурного, — ответила женщина и замолчала, явно сдержавшись от ненужного и очень неудобного вопроса.

— Сразу говорю — даже если ты понесешь от меня, про супружество никаких речей вести даже не пытайся. Я князь, а значит, себе не принадлежу. И жену себе мне надобно брать исходя из политической выгоды, а не личной симпатии.

— Я понимаю, — кивнула она. — Но и стать подругой князя для меня честь.

— Отрадно это слышать.

— Если не для близости, то для чего я тебе потребовалась?

— Скажи, кто ты?

— Я Анна, вдова плотника Назара Кондратьева сына, — выдала она совершенно невозмутимо.

— Это ясно. Но кем ты родилась?

— Я… не хочу касаться этого вопроса, — нахмурилась его собеседника и как-то погрустнела.

— Я должен понимать с кем буду работать. Мнится мне, ты далеко не крестьянка. Читать-писать и считать умеешь. Ум острый, подготовленный.

— Княже, это очень грустная история.

— Мне не нужны излишние подробности. Только суть. Причем кратко.

— Родилась я в Венеции двадцать лет назад. Мой отец жил торговлей с Левантом. Когда мне было четырнадцать лет, его враги выкрали меня и продали в рабство.

— Почему не убили?

— Так больнее. Видно он им сильно насолил.

— Ясно.

— Дальше судьба занесла меня на Тавриду. Хотя и не сразу. Моего отца знали, поэтому продать меня за хорошие деньги долго не удавалось. Мало кто решался связываться.

— Даже мусульмане?

— Они особенно. Конечно, в их понимании честь, оказаться в гареме уважаемого человека. Но не так. Тем более — на востоке у отца была хорошая репутация. Отчего и решили вывезти так далее. В Тавриде, шесть лет назад, меня Назар и купил.

— И что же он делал так далеко от дома?

— Его отец купцом был в те годы. Это потом их род выкосил мор. Пришло разорение. И Назару пришлось зарабатывать на жизнь плотницким делом. До того он ведь им в свое удовольствие занимался, добившись изрядного мастерства.

— В церкви вы венчались?

— Не сразу. Поначалу жили в грехе. Но он меня и не спрашивал. Пользовал и дома держал, не выпуская никуда. Словно боялся, что я убегу. Пока не понесла от него первый раз. Тогда и обвенчались. Но из дома стал пускать свободно, только когда второй раз стала непраздна. Он знал, что для меня дети очень важны.

— А родичи в Венеции остались?

— То мне не ведомо. Наверное.

— Писать на своем языке ты обучена?

— Да, княже. Но не очень хорошо, мое обучение прервали.

— Подумай о том, что можно написать и кому. Мне очень бы пригодились знакомства в Венеции. Этот славный город имеет большие возможности. А уж как передать письмо — я голову поломаю.

— Столько лет прошло… — покачала она головой. — Нужно ли беспокоить их? Я думаю, для семьи я умерла. Меня давно оплакали и похоронили.

— Попытка не пытка. Сделаешь?

— Попробую, княже.